– Доктор, вы можете сделать ошибку, исправить которую уже никто не сможет. Не делайте этого, умаляю вас. Не будите силы, не имеющие жалости и имеющие безграничные возможности.
– Генри, вы понимаете меня? Сеанс гипноза вам необходим и я в этом все больше и больше убеждаюсь.
– Доктор, – умоляюще воскликнул я!
– Но это не настолько опасно, как вы себе представляете…
– Я категорически отказываюсь, я требую вмешательства прокурора, – пробовал я использовать последний шанс.
– Видите ли, молодой человек, мне не требуется санкции прокурора на мои действия. Мои действия законны и ничьего согласия не требуется, даже вашего, – эти слова окончательно убедили меня, что убедить его не удастся.
Я сдался.
– Хорошо. Очень жаль, что вы мне не верите. Очень жаль. Тогда у меня к вам большая просьба. Я думаю, что в ваших силах и интересах сделать кое-какие вещи. Вы человек благоразумный и поверите мне хотя бы в этом, – я почувствовал, что успокоился, и мне стало намного легче. Не я буду причиной новых неприятностей, если можно так назвать последствия моих откровений под гипнозом.
– Я вас слушаю, Генри. Если ваши предложения будут разумны, я сделаю все, что в моих силах, – по его тону я понял, что он это сделает.
– Прежде чем мы начнем, нужно сделать следующее. Во-первых, усилить охрану всех привезенных сюда астронавтов. Всех без исключения. Изолировать тех, кто пользуется свободой передвижения, где бы он ни был. Исключить какие бы то ни было с ними контакты. Сделайте это сейчас же, немедленно!
– Но это же…
– Доктор, вы слышали? Немедленно! – не повышая голоса, скомандовал я.
Джозеф посмотрел на меня и, видимо, понял, что я говорю вполне серьезно и в полном уме.
– Хорошо, Генри, я попробую.
– Начните с Петерсона, с ним вообще никаких контактов!
– Что еще? – доктор уже направился к выходу.
– Вызовите сюда Саммерса, вы знаете, кто это? – доктор кивнул, и я продолжил, – под усиленной охраной. Сеансы вы будете проводить в его присутствии. С собой возьмите Джона, а Фрэду скажите, чтобы запер двери и открывал только вам. К двери пусть близко не подходит, если увидит других. Пока все. Доктор, поспешите! Мина уже заведена. Быстрее!
Доктор бегом спустился вниз и выскочил на улицу. Неужели поверил? Тем лучше.
Фрэд поднялся по ступенькам и заглянул на мою кровать. Зрелище, конечно, занимательное, но любоваться-то на меня не надо, и я гаркнул что было сил:
– Фрэд, следи за дверью!
От неожиданности он буквально подскочил на месте и опрометью бросился вниз. Оттуда раздался недовольный голос.
– Ну и напугали вы меня, сэр.
– Выполняй приказ, друг мой, от этого может зависеть твоя жизнь, – что я ему еще мог сказать, чтобы он не воспринял происходящее за игру.
– Может быть, вас развязать?
– Фрэд, дверь! – у меня уже не было сил с ним разговаривать. Прошло не так уж много времени, а в дверь уже стучали.
– Сэр, мне открывать? – перепуганным голосом спросил Фрэд.
– Ты, что не видишь, кто за дверью, или забыл, что тебе говорили?
– Доктор там и Джон.
– Спроси, кто там, а потом открывай, если это они, – по слогам продекламировал я этому тупице, как я его мысленно обозвал. – Только к двери близко не подходи, когда спрашиваешь.
– Кто там, – заорал Фрэд, – отвечайте!
За дверью послышались неразборчивые голоса.
– Сэр, это доктор и Джон, мне открывать?
– Будь любезен, открой!
Фрэд протопал к двери и открыл ее. Сразу раздались громкие голоса. Джон набросился на Фрэда, а тот доказывал, что выполнял приказ.
Доктор поднялся наверх, подошел к кровати и начал развязывать рукава на моей рубашке. У него это не получилось, и он позвал:
– Джон.
Но тот не слышал, так как был занят Фрэдом. Доктор закатил глаза, но сдержался, потом подошел к перилам и громко выпалил:
– Сержант, смирно! – шум внизу прекратился.
– Подняться наверх обоим, быстро, – продолжал он.
Джон и Фрэд бегом бросились выполнять приказ. Подбежали к доктору и стали по стойке «смирно».
– Слушайте мой приказ! В нашем центре приказом полковника Саммерса объявлено чрезвычайное положение. Командование до прибытия полковника возложено на меня. Весь личный состав переходит в подчинение мне. За неподчинение или несвоевременное выполнение моих распоряжений – трибунал. Всем ясно?
– Да, сэр, – рявкнули санитары, они же – военные неизвестно какого рода войск.
– Джон, развяжите Генри, а вы, Фрэд, снова на свой пост. Исполняйте, – уже мягче сказал доктор и вздохнул. Видимо, командовать ему приходилось мало, и для него это был нелегкий труд.
Они бросились врассыпную и Джон начал так истово выполнять приказ, что у меня затрещали кости. Я застонал. Доктор снова накинулся на ретивого сержанта.
– Отставить, – заорал он. – Запомните, сержант, если хоть волосок упадет с его головы, вы ответите по всей строгости вашего устава. Вы меня хорошо понимаете?
– Да, сэр, разрешите продолжать, сэр? – Джон был сама мягкость и предупредительность. Да уж, такой народ понимает только крики и угрозы. За что их природа обделила? Сержант сразу превратился в заботливого санитара. Его сильные и мягкие руки быстро справились со своим делом. Он даже поправил покрывало на кровати и сложил аккуратно рубашку, будто она была моей, потом вытянулся и гаркнул:
– Приказ выполнен, сэр.
– Идите вниз и наблюдайте за окном, не появится ли возле него кто-нибудь, – уставшим голосом проговорил доктор. Он подождал, пока сержант спустится и в сердцах сплюнул.
Он устало подошел к дивану и сел. Говорить он явно не собирался, и я спросил его:
– Ну как дела, доктор?
– И вы еще спрашиваете, как дела? Я начинаю верить вашим сказкам, – он пристально посмотрел на меня и спросил, – Генри, вы боитесь?
– Да, Джозеф. Несмотря на то, что уже устал бояться. Сегодня, когда я лежал в своих пеленках, я боялся так, как никогда в жизни. И не только за себя, – я хотел ему рассказать о своих переживаниях на станции, но понял, что только еще больше его напугаю, и замолчал.
– Вы сознательно пошли на это дело?
– Я знал, что произойдет, но ничего не сделал, чтобы отказаться.
– Генри, я сейчас поймал себя на мысли, что чувствую себя перед вами мальчишкой. Вы пытаетесь мне это внушить, или это что-то другое?
– Доктор, можете мне поверить, что я ничего никому не внушаю, наоборот, все стараются мне что-то внушить, а я сопротивляюсь, – стараясь сказать это непринужденно, я боялся перегнуть палку. Мы натянуто посмеялись. Но все равно обстановка разрядилась.
