«Виноват, ваше превосходительство. Дин-Джонг…»
«Произвести перекличку!»
Один голос не отозвался. Дин-Джонг был мертв — лежал на полу отсека, вытянувшись в последней конвульсии, стиснув голову начинающими коченеть пальцами. Счастливый соперник Й-Фрона, ограниченно ценный с полным гражданством не выдержал группового усилия четвертого порядка.
Коммодор Ульв-ди-Улан снял с себя каску особой конструкции и начал обеими руками яростно чесать мучительно зудящий кожистый мешок с рельефным рисунком больших полушарий великолепного мозга главы экспедиции очистки.
— Не пора ли выдвинуть часть сил на пустошь? Умнейший оторвал воспаленные глаза от карты, испещренной малопонятными кружочками, квадратиками и гнутыми разноцветными стрелками. Весь стол в дальней комнате гостевого дома, превращенного в штаб, был завален схемами, картами и рукописными расчетами.
— Зачем?
— Сначала в целях разведки выдвинуться небольшими силами, — воодушевляясь, продолжал Леон. — Затем, если все обойдется благополучно, продвинуться еще дальше, потом — еще…
— Я спрашиваю: зачем?
— Как зачем? Нападение мы отбили. Пора наступать самим.
— Что, уже жить надоело?
— Я говорю о группе добровольцев, — нашелся Леон. — Если небольшой, хорошо вооруженный отряд…
— Который возглавишь, конечно, не ты? Леон попытался скрыть смущение.
— Могу и я!
— Ты вправду считаешь, что все уже обошлось? — спросил Умнейший. — Лучше отдавай приказы, у тебя это здорово получается, а планированием займусь я. Привлекать к себе внимание землян я считаю преждевременным. Я их знаю, а ты нет. Не думаю, чтобы они очень уж изменились за последние пятьдесят лет. Помни только одно: боевая мощь противника по-прежнему неизмеримо выше нашей, а его материально-техническое снабжение нисколько не хуже. По сути, в распоряжении противника ресурсы всего Простора, а у нас лишь то, что мы способны добыть методами бронзового века, причем в смысле полезных ископаемых здесь не густо. Ты опять спросишь, по какой причине затормозилась очистка на двух участках? Не знаю. Может быть, автоном-очистители признали тактику очистки порочной, а приказа изменить ее пока не получили. Может быть, они вообще соображают довольно медленно. Этого я не знаю и знать не хочу. Единственное, на что мы можем надеяться, — успеть закончить стратегическое развертывание, пока эта территория еще наша. Вопросы есть?
— Есть.
— Оставь их при себе. Займись делом — это помогает.
— Мое дело — воевать! — немедленно вспылил Леон.
— Вот и прекрасно. Тогда помоги Полидевку управиться с новобранцами. Поучи их, подними дух, произнеси речь-другую. Поинспектируй тылы. Вообще, больше бывай на людях. Только Аконтию не мешай, с производством он и без тебя управится. Займись связью — это самое слабое место, хотя Парис старается. И не ищи себе проблем, они сами тебя найдут. А теперь извини, мне некогда.
И старик снова уткнулся в свои схемы. На последнем издыхании вечерних сумерек раздали ужин — одни лесные фрукты да орехи, и тех понемногу.
— А мясо? — спросил Леон.
— Спохватился, — буркнул Полидевк. — Который день уже нет мяса.
Леон почесал в голове. Вот странно — не заметил. Ел ведь последние дни со всеми и, как все, пихал что-то в рот, а что пихал — не вспомнить.
— Причина?
— Удивительное дело, — сообщил Умнейший. — Звери стали зашептываться намного хуже. Вчера шептуны за драконом пошли, так он их сожрал. Я слышал, что и в других местах творится то же самое. Шептуны давно жалуются, и Парис ничего понять не может… Да что Парис — морочники не справляются! Только сегодня двое свалились от перенапряжения — еле успели их подменить. Представляешь себе, что это такое — очнувшийся дракон в цехе? Я уже дал команду строить где только можно водяные колеса для привода, так будет надежнее.
— Колеса так колеса, — капризно выпятил губу Полидевк, — а пища все равно нужна. Мне от твоих колес сытней не станет.
— Худей! — ядовито встрял Парис. — Что это за генерал — с брюхом. Тыловая крыса, жировик. В окопе застрянешь, китель порвешь.
— Окопы для солдат, для генералов — блиндажи. Я знаю.
— Для тебя слишком большой блиндаж потребуется. Ты хоть подъем переворотом на перекладине когда-нибудь делал?
— Не делал я никаких переворотов и не стану!
— Тише, тише, — успокоил их Леон. — Разорались. Кто-нибудь может толково объяснить, что случилось со зверьем и почему именно сейчас?
— Толково вряд ли, — ответил Умнейший. — Пока имеются две основные гипотезы. Согласно первой, животные инстинктивно чувствуют приближение зоны очистки, ну и вынужденная миграция драконов, видимо, сыграла не последнюю роль. Зверье взбудоражено. Ну а согласно второй, надо думать, виноваты мы сами, создав чрезмерную нагрузку на природу, — до сих пор в одной местности столько народу не собиралось. Есть, правда, и другие гипотезы…
— Гипотезы есть, — перебил Леон, — а где мясо?
— В лесу, — буркнул Полидевк.
— Ну так достаньте его из леса!
В ту ночь Умнейший нашел Леона сидящим на одинокой скале, торчащей из леса над лагерем при заводе. Задрав голову так, что отвисла челюсть, вождь неотрывно смотрел в безлунное звездное небо. Там, пересекая Великий Нимб, упрямо ползла с севера на юг страшная чужая звезда. Вождь молчал, но Умнейшему на один сумасшедший миг показалось, что он разговаривает с чужой звездой, и немыслимый этот разговор был похож на кружение двух бойцов в короткой критической паузе, когда оба противника уже знают: один, последний удар решит, кому из них быть победителем.
Наверно, ему только показалось так. Какое понятие о поединке мог иметь абориген этого сонного, счастливого, утонченно-примитивного мира? Чужая звезда ушла за горизонт. Вождь очнулся, деловито оглядел спящий лагерь, и тогда Умнейший подумал, что, может быть, был не так уж не прав.
— Мы ее убьем когда-нибудь. — Леон ткнул пальцем вверх. Голос его звучал хрипло.
— Да, конечно. — Умнейший позволил себе улыбнуться, зная, что в темноте его улыбка останется незамеченной. — Обязательно убьем. Если дела так пойдут и дальше, то, пожалуй, лет через пятьсот можно будет попытаться.
Леон столь долго молчал, что Умнейший понял неуместность своей шутки. Он уже был готов забормотать слова оправдания, когда Леон тяжело проронил:
— Я должен ее убить. Я сам. Он еще немного помолчал.
— Сначала Железных Зверей, потом — ее.
Поднимая волну, не жди, что изменишь уровень океана.
Приписывается Умнейшему
Низкий глухой рык, донесшийся из чащобы, заставил вздрогнуть, и где-то там размеренно и даже на слух как-то лениво простучал «льюис», выпустил одну длинную очередь и замолчал. Зато ожил лес — треском ломаемых ветвей, ревом разбуженного зверя, криками охотников, выдирающихся из цепких объятий кустарника, — на просеку высыпали люди и тотчас же скрылись в зарослях на противоположной стороне, а вслед за ними — напролом! — с неотвратимой мощью стенобитного тарана на размахе, круша в щепу деревья, выскочил громадный подраненный дракон.
Несколько мгновений он стоял на просеке, возвышаясь, точно утес, тер окровавленную морду короткими передними лапами и ревел так, что закладывало в ушах и с ветвей сыпались слизнивцы. Один глаз дракона вытек, другой смотрел точно на Леона: не он ли — обидчик, чьи укусы на расстоянии столь разящи и болезненны?
Обе деревянные пушки ударили без команды. Картечь осыпала голову зверя, в то время как литое чугунное ядро, прожужжав, ударило в мягкое брюхо. Брызгами полетела чешуя. Дракон всхрапнул, покачнулся и взревел сильнее прежнего. Снова заработал «льюис», и дракон перестал реветь. Не упал — лег на просеку, вытянувшись во всю свою длину, поскуливая и вздрагивая, словно был не в силах смириться с тем, что его взяли так просто, без шептуна. Пришлось потратить еще одно ядро, чтобы быстрее умирал, и тогда дракон умер.
— Здоровенный какой, — сказал охотник с «льюисом» на плече. — Как только я от него ноги унес — не пойму.
— А ведь самка, да еще стельная, — заметил другой. — Зря мы ее так…
Никто ему не ответил. На Леона избегали смотреть.
— Слушать меня! — резко махнул рукой Леон. — Это мясо. Никакая не самка, а мясо на целый день, понятно? Свежуйте, режьте на части, а носильщиков я пришлю. С сегодняшнего дня ваша обязанность — только охота. Оружия вам подкинем. Рабочие должны быть сыты; не будет добычи — спрошу с вас. Понятно?
— Поня… — не договорив, охотник захрипел. Выгнулся, падая, держась обеими руками за тонкую оперенную стрелку, торчащую у него из горла.
— Эт-то что такое… — начал Леон, свирепея от того, что опять что-то пошло не по смазке, но еще не осознавая, что произошло не так и почему, — и не успел продолжить. Негромкий короткий свист — и охотники попадали без команды. Один из них шипел и дергался, послужив мишенью для второй стрелки.
