– Это мой старый друг, – сказал я Додду. – Может быть, его присутствие нам и не понадобится, а, может быть, наоборот окажется крайне необходимым. Давайте пока не будем обсуждать этот вопрос.
Рассказы Ватсона наверняка приучили читателя к тому, что я не имею привычки тратить слов попусту и не раскрываю свои мысли, пока работа над делом еще не закончена. Додд слегка удивился, но промолчал, и мы продолжили наше путешествие уже втроем. В поезде я задал Додду еще один вопрос, специально, чтобы его ответ услышал наш попутчик. – Вы говорите, что хорошо рассмотрели лицо своего друга через стекло. Настолько хорошо, что смогли безошибочно узнать его, верно?
– Я совершенно уверен, что это был он. Он прижимался носом к стеклу, и свет лампы падал прямо на него.
– Это не мог быть кто-нибудь, похожий на него.
– Нет-нет, это точно он.
– Но вы говорите, что он изменился.
– Только цветом кожи. Лицо у него было… Как бы это сказать… Белое, как брюхо рыбы. Он побелел!
– Он был весь бледен?
– Думаю, что нет. Я лучше всего рассмотрел его лоб, потому что он им чуть ли не прижимался к стеклу.
– Вы не обратились к нему, может быть, назвали его имя?
– В ту секунду я был слишком удивлен и испуган. Потом я погнался за ним, как я уже рассказывал, но безрезультатно.
Можно сказать, что на этом дело было практически закончено, оставалось прояснить лишь одно небольшое обстоятельство. Когда после довольно долгой поездки мы прибыли в странный старый дом, который выглядел точно так, как его описал мой клиент, дверь нам открыл Ральф, старый дворецкий. Экипаж я взял на весь день, поэтому отправлять обратно его не надо было, и я попросил своего друга пока не выходить из него, если мы его не позовем. Ральф, невысокий сморщенный старик, был в обычном для представителя его профессии костюме (черный сюртук и крапчатые шерстяные брюки), в котором присутствовала лишь одна неожиданная деталь: коричневые кожаные перчатки на руках. Увидев нас, он их тут же сдернул и, когда мы вошли в дом, положил на столик в прихожей. Возможно, мой друг Ватсон упоминал о том, что у меня необыкновенно развиты все чувства восприятия. Я сразу же уловил легкий, но характерный запах, как мне показалось, исходивший от стола в прихожей. Я повернулся, положил на него свою шляпу, неосторожным движением сбил ее на пол и наклонился, чтобы поднять. Таким образом, мой нос оказался всего в футе от перчаток. Да, несомненно, этот странный запах, напоминающий запах смолы, исходил именно от них. Когда я вошел в гостиную, дело уже было закончено. К сожалению, мне приходится раскрывать карты, поскольку я сам рассказываю о себе! А ведь именно благодаря отсутствию этих связующих звеньев Ватсон имел возможность держать читателя в напряжении до самого конца.
Полковник Эмсуорт был не у себя, но, получив от Ральфа сообщение о нашем визите, довольно скоро явился. Из коридора донеслись торопливые тяжелые шаги, дверь распахнулась, и в гостиную ворвался сам хозяин дома. Борода его была взъерошена, лицо перекосилось от злобы, старик был действительно страшен. В руках он держал наши визитные карточки. Увидев нас, он разорвал их на мелкие клочки и швырнул на пол.
– Разве я не говорил, что не желаю вас больше видеть? Что вы все крутитесь вокруг моего дома, как назойливая муха? Еще раз покажете здесь свой нос, и я буду считать себя вправе применить силу. Я вас пристрелю, сэр! Богом клянусь, я не шучу! А что касается вас, сэр, – тут он повернулся ко мне. – Вам я делаю то же самое предупреждение. Знаю я вас, ищеек. Займите-ка лучше свои знаменитые мозги чем-нибудь другим. Здесь вам нечего делать.
– Я не уйду до тех пор, – твердо сказал мой клиент, – пока не услышу от самого Годфри, что с ним все в порядке и что его никто не удерживает силой.
Наш негостеприимный хозяин позвонил в колокольчик.
– Ральф, – сказал он, – звоните в полицейский участок и попросите инспектора прислать двух констеблей. Скажите, что в дом вломились грабители.
– Минутку, – сказал я. – Мистер Додд, вы должны понимать, что полковник Эмсуорт прав и что мы не имеем права находиться в его доме без его согласия. Хотя, с другой стороны, он должен понимать, что ваши действия вызваны исключительно беспокойством о его сыне. Я надеюсь, что, если полковник Эмсуорт согласится уделить мне пять минут, я сумею убедить его переменить свой взгляд на эту ситуацию.
– Меня не так-то легко переубедить, – воскликнул старый солдат. – Ральф, сделайте то, что я велел вам. Какого дьявола вы ждете? Звоните в полицию!
– Этого не будет, – сказал я и прислонился спиной к двери. – Любое вмешательство полиции приведет к той катастрофе, которой вы так хотите избежать. – Я вырвал из записной книжки лист и написал на нем одно слово. – Это то, – сказал я, передавая его полковнику Эмсуорту, – что привело нас сюда.
Он посмотрел на запись, и с его лица исчезли все выражения, кроме одного – безмерного удивления.
– Как вы узнали? – тихо спросил он, бессильно опускаясь на стул.
– Моя работа в том и заключается, чтобы все знать.
Какое-то время он просидел в глубокой задумчивости, водя пальцами по торчащей бороде. Потом, очевидно, смирившись с неизбежным, махнул рукой.
– Что ж, если вы хотите увидеть Годфри, вы увидите его. Я не хотел этого, но вы не оставляете мне выбора. Ральф, передайте мистеру Годфри и мистеру Кенту, что через пять минут мы к ним зайдем.
Когда это время истекло, мы прошли по садовой дорожке к таинственному домику в глубине сада. У двери нас встречал невысокий бородатый человек, на лице которого было написано крайнее изумление.
– Это так неожиданно, полковник Эмсуорт, – сказал он. – Это ведь разрушит все наши планы.
– Я ничего не могу изменить, мистер Кент. Обстоятельства вынуждают нас пойти на это. Мистер Годфри готов принять нас?
– Да, он ждет.
Бородач развернулся и повел нас в большую, обставленную незатейливой мебелью гостиную. Там мы увидели стоящего у камина спиной к огню человека. При виде его мой клиент бросился вперед с распростертыми объятиями.
– Годфри, старина! Это ты!
Но человек жестом остановил его.
– Не прикасайся ко мне, Джимми. Держись на расстоянии. Да, можешь меня хорошенько рассмотреть. Я уже не похож на того бравого младшего капрала Эмсуорта из эскадрона Б, верно?
Поистине, внешность у него была необычайной. Было видно, что это действительно красивый молодой мужчина с ясными чертами лица, сильно загоревший под африканским солнцем, только вся его темная кожа была сплошь покрыта странными белыми пятнами.
– Вот почему я не принимаю посетителей, – сказал он. – Против тебя, Джимми я ничего не имею, но я не понимаю, что тут делает твой друг. Наверное, для этого есть какие-то причины, но я не скажу, что мне это приятно, Джимми.
