Яблочко покатилось, и вскоре на тарелочке появилось изображение девушки, мирно спящей на широкой кровати.
— А это не может быть ошибкой? — упавшим голосом пролепетал Альберт.
— Нет, — уверенно заявил Херклафф. — Я могу ошибайться, но колдовский инвентар — нихт!
— Значит, это все-таки правда, — зло проговорил барон Альберт, — и она не самозванка.
— О чем ты? — чуть удивился воевода.
— О давешних донесениях Длиннорукого. Кто-то из его людей подслушал беседу этой девушки с Виктором — она рассказывала, что некий Иван-царевич выпустил из лука золотую стрелу, которая прилетела прямо к лягушке, потом он ее поцеловал, и лягушка превратилась в княжну Марфу. Тогда я не придал этому донесению должного внимания, хотя и поручил Анне Сергеевне, гм, ну, ты знаешь…
— Это не есть хороший орднунг, — озабоченно покачал головой Херклафф. Фройляйн Марфа должна прыгать на болото, а не дрыхнуть на кровать.
— Ничего, недолго ей там дрыхнуть, — проворчал Альберт. — Уж на этот раз Анна Сергеевна не промахнется…
— Постой, барон, — встрял в беседу воевода Селифан, — ты сказывал про золотую стрелу. А Петрович тоже что-то говорил о каком-то человеке, у которого он хотел украсть золотые стрелы. Уж не…
— Конечно, это он! — в сердцах стукнул по столу Альберт. — Иван-царевич! Как же его звать-то? — Барон вынул из стола целый ворох донесений и тут же нашел нужное. — Иван-царевич, он же Иван Покровский.
— Как? Как вы сказаль?! — неожиданно вскричал Херклафф.
— Иван Покровский, — ответил Альберт, подивившись такому всплеску чувств у всегда спокойного и ровного господина Херклаффа. — А что?
— А, нет, ничего, — столь же быстро успокоился людоед. — Если я вам больше не есть нужен, то позвольте мне отойти на покой.
— Да, разумеется, спасибо вам за помощь, — вздохнул Альберт, — спокойной ночи.
— Всегда к услугам, — церемонно поклонился Херклафф и исчез за дверью.
— А все Анна Сергеевна! — дал волю чувствам барон, оставшись наедине с воеводой. — Убрала бы вовремя этого Ивана-царевича, так все было бы в порядке! Но если и с Марфой не справится — с дерьмом съем!
— Ну а теперь-то я могу идти? — попросил воевода. — Уж больно спать хочется.
— Иди, — отпустил его барон. Опасаясь, как бы тот не передумал, Селифан вскочил с места и следом за Херклаффом исчез за дверью. А Альберт вперил неподвижный взор в чудо-тарелочку, где все так же сладко почивала княжна.
* * *
Виктор с Марфой шли по узкой тропинке, отделяющей перелесок от широкого поля высокой колосящейся ржи, которая под дуновением ветерка тихо звенела, будто пела. Отломив колосок, Виктор попробовал на вкус зернышко, и оно показалось ему слаще меда.
— В нынешнем году, Марфа Ярославна, мы впервые не только обеспечим себя хлебом, но и сможем продавать его соседям, — с гордостью сказал Виктор, окинув взором поле, на другом конце которого вовсю шла жатва.
— Поздравляю вас, Ваше Высочество, — весело откликнулась княжна. — Даже не пойму, как у вас все получается.
— Ну, далеко не все, — возразил Виктор, — и не сразу. Главное — начать, сдвинуть с места лежачий камень косности и застоя, и тогда все пойдет как по маслу. Кстати, о масле. Раньше наши подданные даже и не знали, что это такое, даже молоко пили только по большим праздникам. А едва я начал осушать болота и на их месте заводить пастбища, то и молоко появилось, а кое-кто и сметану с маслом сбивать начал. И люди стали здоровее. Да вы сами поглядите.
За разговором Виктор и Марфа не заметили, как тропинка завернула в перелесок и вскоре вывела к зеленому лугу, на котором паслись тучные буренки. В сторонке щипали траву несколько коз.
— Лепота! — вырвалось у Виктора. — А видали бы вы, княжна, что тут творилось раньше!
— Видела, — тихо промолвила Марфа. — Я тут жила. Двести лет.
— Ну, будет вам вспоминать былое, — с легкой досадой откликнулся Виктор. — Забудьте это, как дурной сон. Глядите в будущее, а не в прошлое! Вам достаточно сказать одно слово — и все это будет ваше.
— Вы знаете, Ваше Высочество, что это невозможно, — покачала головой Марфа. — Слишком многое стоит между нами.
Виктор зашагал быстрее, так что его спутница едва за ним поспевала.
— Да, да, — говорил Виктор, — я все понимаю. Я согнал с престола родного дядю. Я вступил в сговор с вашим смертельным врагом князем Григорием. Я начал преобразования, не считаясь с желаниями ново-ютландцев. Но посмотрите! — Виктор резко остановился и обернулся к Марфе. — Мой дядя и без того всегда тяготился королевскими обязанностями. Народ, увидев, что мои преобразования несут ему процветание, сам включился в созидательную работу. Наконец, упыри в Белой Пуще теперь кусают себе локти, видя, что я могу обойтись и без них!
Марфа ничего не ответила. Виктор вздохнул, подал ей руку, и они молча двинулись дальше по тропинке. За лугом начиналось болото, по которому сновали многочисленные люди с лопатами и какими-то не ведомыми Марфе хитроумными устройствами.
— Через пару лет вы не узнаете этих мест, — вдохновенно произнес Виктор. — Здесь будут синеть льняные поля. Наладим ткачество, а то сами посудите: швецы у нас замечательные, а ткани приходится завозить невесть откуда.
— И что же, Ваше Высочество, ни одного болота не останется? — с грустью спросила княжна.
— Останется, — великодушно пообещал Виктор. — Несколько болот нарочно оставим, чтобы люди не забывали, где они раньше жили и где могут вновь очутиться, если перестанут трудиться и совершенствоваться… Но мы и болота к делу приспособим — будем лягушек подкармливать, а потом продавать галлам. Я уже отписал их королю Луи XXV-ому…
— Нет! — чуть не выкрикнула Марфа. — Лягушек есть — страшный грех!
— Ну, как скажете, — не стал спорить Виктор. — Ваше слово, Марфа Ярославна, для меня — закон.
Вскоре тропинка привела их в деревню, пожалуй, даже село с добротными избами и каменными амбарами. Между изб раскинулись ухоженные огороды, а кое-где и яблоневые сады.
— Наше будущее, — с гордостью указал Виктор на ребятишек, весело резвящихся посреди улицы. — Им жить в новой, процветающей стране, новой не только по названию, но и по духу… А мы с вами заглянем сюда. — Виктор махнул рукой в сторону двухэтажного кирпичного дома посреди села.
— Что там — волостное правление? — несколько удивилась Марфа.
— Берите выше, — усмехнулся Виктор.
Переступив порог, они оказались в просторной светлице, где в несколько рядов стояли столы, за которыми сидели женщины, ловко орудующие ножницами, иголками и прочими портняжными инструментами. Вдоль одной из стен протянулся длинный ряд вешалок, где как на показ красовались платья самых разных расцветок и покроев.
