ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Примерно за полтора часа до случившегося во дворе дома Спирягина Дудин остановил машину у бара «Седьмая верста». Игорь Васильевич не любил шумных развлечений. Досуг он коротал за картами или у своей постоянной любовницы, для которой снимал однокомнатную квартиру в районе набережной. Вот и теперь, приняв ванну и разомлев от ласк Людмилы, в прошлом проститутки, он мог бы вольготно устроиться на тахте. Рядом на тумбочке стояла бы бутылка коньяка, две пузатые рюмки и тарелка с нарезанным тонкими дольками лимоном. Он подражал своему шефу, а потому перестал с некоторых пор употреблять водку и переключился на более благородные напитки. Впрочем, в данный момент все обстояло несколько иначе. Покончив с едой, Игорь Васильевич и его напарник загрузились в машину. Шел первый час ночи, Дудин машинально вел машину, зевая от странных нехороших предчувствий. Рядом, откинувшись на спинку сиденья, дремал Макс, и Игорь Васильевич завидовал этой способности молодых людей спать когда угодно и где угодно.
Случай с испарившимся Стрелковым неприятно подействовал на Игоря Васильевича, словно пробил дыру в его привычном понимании мира и своего места в нем. Вещи, которых он не понимал, беспокоили его, будили в нем первобытную тревогу. Он любил аккуратность, точный расчет, а случай с исчезнувшим Стрелковым опрокидывал любую математику.
Дудин не надеялся, что Стрелков, после того, как они раскрыли себя, вернется домой, поэтому и позволил себе и Максу немного расслабиться. Они уже заканчивали поздний ужин, когда запиликал лежавший в его кармане сотовый. Игорь Васильевич, догадываясь, кто может звонить в такое время, даже обрадовался. Все не так тоскливо. Хотя последний разговор с шефом немного огорчил его.
– Игорь, – голос Полкана был спокоен, хотя и звучал внушительно, – помнишь, о чем мы с тобой говорили?
– О Стрелкове?
– Да нет, – немного раздраженно произнес босс, – это пока подождет, раз уж так вышло. Об Азарове. Сделай это завтра. Место тебе известно, так что действуй. А сейчас займись профессором.
– Геннадий Иванович, – не уверенно произнес Дудин, – мы собирались немного отдохнуть.
– Чего?! – рявкнул Полкан. – Вы почти сутки проспали, карауля этого холодильщика, а теперь ты еще отдыхать собираешься? Да я тебе, гнида, устрою такой отдых!.. – Сделаешь дело, – немного сбавил он тон, – потом будешь отдыхать, понятно?
– Понятно.
Трубка отключилась.
Игорь Васильевич удовлетворенно вздохнул. Он любил конкретные дела, а не какую-то там погоню за призраком. И, хотя шеф и наорал на него, но все-таки, теперь у него есть конкретное задание. Ясное и понятное. У него завтра будет шанс угодить патрону, может быть, это изгладит из памяти последнего неприятный эпизод со Стрелковым. Игорь Васильевич не испытывал никакого дискомфорта, когда выполнял подобные миссии. Никакого раскаяния или даже сожаления. Он был хладнокровным исполнителем, и люди, которых нужно было убрать, были для него не более, чем статистическими единицами.
* * *
Стрелков бежал по улицам, как затравленный зверь, доверяя не зрению, а интуиции. Он на запах вычислил ту витиеватую, замызганную улицу, которая должна была привести его к Нате. Так случилось, что не оказалась у него теперь нигде пристанища, как только в ее доме. Ноги его, казалось, парили, точно у его лодыжек выросли крылышки, как у Гермеса. Мысли стучали в голове, подобно молоту, бьющего по наковальне, но если бы нашелся кто-нибудь, кто захотел бы его расспросить о чем он думал, он ничего бы не смог ответить. Его мысли превратились в сгустки неодушевленной материи, без передышки ворочающиеся и пульсирующие между висками.
Наконец вдали, наставив на него свои стекленеющие глаза-окна, возник знакомый двухэтажный дом. Стрелков что было силы рванул к нему. Тяжелая, сколоченная из листов железа дверь, ведущая во двор, превратилась под его рукой в пушинку. Он громко ударил по ней и затарабанил в дверь Натиной квартиры, нимало не заботясь о том, как хозяйка воспримет его поздний визит – визит того, кого нельзя отличить от тьмы, залившей город болотной тишиной. Он стучал и стучал, пока внутри что-то не загремело и из сонной одури окутанной безмолвием квартиры до него не донесся знакомый голос:
– Кто там?
– Это я, Стрелков, – задыхающимся голосом сказал Сергей, – то есть Пронька.
Он вспомнил причудливое имя, данное ему Натой.
– Пронька? – она, похоже, размышляла.
Потом он услышал сухой металлический скрежет отпираемого замка. Через секунду он увидел на пороге светлый силуэт – Ната была облачена в длинную, до пят, ночную рубашку. Стрелков бесцеремонно отодвинул женщину и вошел в квартиру. Она приглушенно вскрикнула, не ожидая, видимо, от паука такой мощи, и захлопнула дверь.
– Не бойся, – Стрелков чуть приобнял Нату, – я тебе все завтра объясню. А сейчас давай спать.
Ната сдавленно стонала и дрожала. Стрелков погладил ее хрупкое плечо. От этого ее затрясло еще больше.
– Иди, – он повернул ее и открыл ведущую из сеней на кухню дверь.
Она сделала робкий шаг, потом вдруг дико закричала. Стрелков зажал ей рот рукою, которую она больно укусила, отчего он взвыл, но тут же умолк, испугавшись, что поднимет на ноги спящих за стенами соседей. Ему удалось протолкнуть ее в гостиную, где горел свет. Как только Ната очутилась там, она отпрянула от Стрелкова, как от чумы и принялась бешено вращаться, что-то стряхивая с себя.
– Да не суетись ты. Я – Пронька, – улыбнулся через силу Стрелков.
– Нет, нет, – повторяла Ната, которую голос Стрелкова заставил шарахнуться к окну так, что она чуть не упала, запутавшись в занавеске, но сумела удержаться на ногах.
– Осторожно, – подскочил к ней Стрелков, чем посеял в ней новую панику.
Она закрыла лицо руками и, тряся головой, опустилась на диван.
– Ладно, хочешь, я тебе покажусь?
– Нет, нет, нет, – тупо бубнила Ната.
– Обожди минуту, – Стрелков встал, направился в спальню.
Там он включил свет и, взяв тюбик с тональным кремом, подошел к зеркалу. Он быстро нанес макияж. Оглянувшись, он увидел наблюдавшую за его превращениями Нату. Он улыбнулся ей темным провалом рта – губы он накрасить еще не успел – и Ната чуть не ляснулась в обморок.
– Я стал невидимкой, понимаешь? Эксперимент не удался, – Стрелков от досады прикусил невидимую губу, потом схватил губную помаду и стал лихорадочно красить рот, – вот, видишь? Я ничего плохого тебе не сделаю! Меня все ищут, я словно преступник какой!
Бессмысленное выражение в глазах Наты стало понемногу рассеиваться. Она уже с интересом следила за действиями Стрелкова.
