Антон автоматически протянул руку и обозначил поглаживание металлического «крабика».
— Еще поедете туда?
— Да! — мальчик опять оживился. — Через неделю! И потом еще в Норвегию. Звезды смотреть! Там сейчас зима и все время ночь. И звезды не исчезают. И Луна. Пап, а тебя видно будет с Земли?
— Не знаю даже, — Антон сделал вид, что задумался. — Тот месяц я на видимой части Луны, но в серп не всегда попадаю. Надо будет ближе к сроку график движения тени посмотреть.
Повисла пауза. Антон тихонько выдохнул и покосился на «крабика», пристроившегося на соседнем сиденье. По опыту он знал, что сейчас начнется новый поток вопросов. Интересно, что будет на этот раз? Музыка? География? Модульное расписание современной школы позволяло детям узнать и усвоить множество сведений, но вот родители, успевшие забыть обо всем неважном, регулярно чувствовали себя недоучками.
— Па-ап.
«Началось».
— А что такое биоресурсы?
Антон выдохнул. Это вам не направленная мутация амеб, на это обычный доктор инженерных наук вполне способен ответить. Главное — простыми словами объяснять и помнить, что «много знаний» не значит «взрослый».
— Это все живое, что есть на Земле. Животные, растения. Некоторая часть планеты имеет очень скудные запасы биоресурсов. Те, кто сумел сохранить больше живого на своей территории, являются базой для нового распространения жизни. На Земле и за ее пределами.
— А мы? Что мы распространяем?
Аксен явно хитрил, но Антон не стал укорять этим сына. Им не так легко было найти темы для разговоров. Родственники писали, что у мальчика есть разработанный с консультантом план общения с отцом.
— Энергию. Это то, что производит наш регион. То, чем мы богаты.
— И поэтому у нас почти не видно Солнца?
— Да. Но воздух, которым мы дышим, — чистый. Это важнее. А за солнцем можно летать на острова.
— Или на Луну?
Антон улыбнулся.
— Или на Луну.
* * *
— Он будет помнить все наши разговоры?
— После синхронизации информация усваивается постепенно. Будет ощущение контакта, возможно, он «вспомнит», что вы ему снились. Или звонили по телефону. Может, даже приехали на выходной.
— Приехал?
— Прилетели. Не суть. В разговорах он будет легко упоминать общение с вами. Соглашайтесь. Полтора года — это очень долго, а обычные средства связи вам не помогут.
* * *
— А у нас завтра концерт будет! Мы будем садиковским детям представление показывать!
Антон вынырнул из воспоминаний и смущенно поморщился. Нехорошо забывать о ребенке, пусть даже это не весь ребенок.
— А ты что будешь делать?
— Песню с Лесей петь. А капелла! — «Крабик» попробовал изобразить, как Аксен вращает глазами. Получилось уморительно. — Хочешь, тебе спою?
— Хочу.
Прибор будто бы даже вытянулся и закинул голову.
— Но я только вторую партию. Там, где сопрано, — не вытягиваю.
Антон кивнул и снова задумался. Может, зря это все? Что они дают, эти несколько часов в неделю? Будто полвыходного дня вместе. Впрочем, даже и не выходного.
«Крабик» пел протяжную испанскую серенаду. В исполнении маленьких мальчика и девочки, должно быть, звучало потешно, но слушать это посреди замороженного спутника, от прибора, несущего в себе копию личности сына, было нелегко.
К счастью, песня скоро закончилась.
— Я буду в красном дублете и в плаще! Я хорошо пою?
Мужчина на секунду задумался.
— Неплохо. Сильно лучше, чем я.
Аксен смущенно хихикнул.
— А ты нашел за эту неделю что-то интересное?
Антон покосился на дополнительный экран-шпаргалку, прикрепленный слева от термометра. Что-то, конечно, можно рассказать, но хорошо бы ограничиться чем-нибудь простым, вроде кристаллов окисей водорода.
— Да. Вчера мне попался…
Эту историю он приготовил месяц назад, на базе. Высмотрел в чужом отчете детали, подобрал смешные подробности. Эту и еще несколько таких же. Тогда казалось, что его настоящее занятие — ездить на мобильной лаборатории по поверхности планетоида и фиксировать результаты измерений — будет ребенку не интересно. Теперь так уже не казалось, но не пропадать же историям.
«Крабик» смеялся.
— Папа, ты все это придумал!
— Придумал, — согласился Антон. — Но свойства у этого соединения действительно странные, вернешься — посмотри.
— Па-а-ап…
— Что, малыш?
— Когда у тебя отпуск?
— Через полгода.
— Долго…
* * *
— А моя жена? Я могу с ней так же связываться? Или это будет мешать восстановлению?
— Нет, она в глубокой коме. И взрослый человек на такое не способен. Разве что с серьезной медикаментозной поддержкой.
— То есть вы предлагаете мне попробовать на моем ребенке то, что нельзя сделать взрослому человеку?!
— Да. И чего вы кричите? Думаю, ваш сын очень спокойно отнесется к идее «говорить с папой во сне». Дети очень практичные в этих вопросах. Если выбирать между «не общаться с родителями» или общаться таким образом, они всегда выбирают общаться. Через год, когда закончится регенерация наружных покровов, мы установим систему в коконе вашей жены.
— А сколько таких «собеседников» может быть у ребенка?
— В обычной ситуации — не больше двух.
— А в необычной?
— Семеро. Но тот мальчик проходит восстановительную терапию в орбитальной клинике…
* * *
Шестичасовая вахта закончилась, можно было останавливаться. Антон проглядел карту и выбрал низину чуть дальше по ходу маршрута. Комп предостерегающе попискивал, намекая, что отведенное для активных исследований время уже закончилось, но оставаться ночевать в пределах Пьяцци не хотелось. Раз граница близко, стоит до нее доехать.
«Крабик», притаившийся на заднем сиденье, молчал уже четвертую вахту, и Антон начал скучать. Он изначально был против этой затеи, но Аксен настоял. И утвержденные на Земле четыре часа в неделю здесь, на замороженной планетке, пролетали как одно мгновение. Иногда Антону хотелось вернуться назад во времени и разрешить Аксену двенадцать часов раздвоения. А иногда он просто радовался, что у него есть хотя бы четыре.
Неожиданно запиликал сигнал вызова. База, находящаяся на Гигее, редко позволяла себе внеплановые переговоры. Может, что-то случилось?
— «Шредингер-один» слушает.
— Хай, Антонио! Как жизнь? Как Пит, не докучает?
