— За мной! — скомандовал Джим. — Я друг владельца.
Они зашли за угол и проследовали к боковому входу. По цветистому приветствию шеф-повара Черил сразу поняла, что Джим и есть тот самый владелец. Он показал им настоящую колоду для рубки мяса в углу оживленной кухни, где суетились повара, и перед тем как направиться в кабинет, чтобы переодеться, крикнул на ходу:
— Садитесь, приятели. Придется немного потрепаться с платной клиентурой, но я обязательно вернусь.
Джим бессовестно лгал, однако это была святая ложь.
Дуг и Черил сидели в полном молчании, казавшемся еще более неловким после жизнерадостной болтовни Джима.
— Интересный человек, — пробормотала она наконец.
Дуг, вскинув брови, уставился на закрытую дверь кабинета.
— Бунтарь без страха и упрека?
Оба дернулись, как от удара электрическим током, когда их ноги случайно соприкоснулись под крохотным столиком.
По общему безмолвному соглашению Джим оставался самой безопасной темой.
— Откуда он? — спросила Черил.
— Милуоки. Его отец работал там на пивоварне. Джим всегда говорил, что Милуоки насквозь провонял пивом.
В этот момент рядом возник официант со скатертью камчатного полотна, на которой разместил три подставки для тарелок и поставил залитую воском бутылку кьянти. Когда за всем этим великолепием последовала зажженная свеча, Дуг снова покачал головой. Они часто обедали здесь с Джимом, но обычно вместо скатерти им приносили салфетки, причем не всегда чистые. Черт бы побрал негодника: мало того, что он флиртовал с Черил, так теперь еще тактично исчез — приспичило разыгрывать сводника!
Они снова замолчали. Где-то за их спинами раздавалась маниакальная дробь ножа по доске. Объемистая помощница шеф-повара что-то доказывала, стуча половником по разделочному столу. Из перегруженной посудомоечной машины вылетали ложки и вилки.
Может быть, клацанье и звяканье показалось ему слишком многозначительным, а может, мерцание свечи. Или он годами обходился без общества привлекательных женщин. Хотя, скорее всего, слишком долго пробыл на солнце без шляпы.
Как бы то ни было, но Дуга вновь одолели знакомые воспоминания. Мерцал свет, но в тот раз это был вышедший из строя «поворот-ник». Тьма вокруг него сгущалась.
Блики… Блики…
Взятый напрокат автомобиль был изуродован. Покореженный корпус не давал двери закрыться. Судя по бритвенно-острым осколкам, засыпавшим пассажиров и сиденья, его лобовое стекло было когда-то заменено другим, дешевым и никак не годившимся для машин. Во всяком случае, Дуг не думал, что промышленные стекла могут разлетаться таким вот образом!
Ремень Дуга послужил импровизированным жгутом, после чего они постарались не смотреть и не думать о ране. Увечье, как и надравшийся ублюдок, выскочивший из-за поворота и умудрившийся врезаться в них на полном ходу на пустынной дороге, казалось слишком огромным несчастьем, чтобы попробовать справиться с ним прямо сейчас. Как только кровотечение остановилось, они попытались выползти из отверстия, зиявшего на месте лобового стекла, но усилие стоило им только новых порезов и ссадин.
— Холли!
— Да? — ответила она наконец. Ее внимание, казалось, было целиком сосредоточено на дереве, растущем из центра капота.
— Все будет хорошо. Честно.
Волосы и глаза у нее были темнее ночи. Глаза, в которых он тонул каждый вечер.
— Знаю, — выдавила она, но напряжение в голосе противоречило словам.
— Я люблю тебя.
Прошла целая вечность, прежде чем она ответила:
— Я тоже тебя люблю.
— Клянусь, что больше ноги моей во Флориде не будет.
До этого он дважды следовал традиции праздновать весенние каникулы нескончаемыми вечеринками по всему побережью. Еще на первом курсе он встретил Холли, и, к его удивлению, шумные празднества в Форте Лодердейле совсем ее не привлекали. Всю зиму он умолял ее поехать с ним и наконец уговорил. А вот теперь это.
— Угу.
Дугу ужасно не нравилось ее неестественное спокойствие, но она, казалось, отделалась только царапинами. Во всяком случае, никаких видимых ран. Может, это шок?
Он постарался придвинуться к ней, чтобы согреть своим теплом. Сам зажатый между рулем и креслом, с раздробленной кистью, он даже не мог ободрить ее пожатием руки.
В других обстоятельствах он, вероятно, вспомнил бы о необходимости время от времени ослаблять жгут. Вероятно. Но разве мог он думать о себе, когда Холли медленно отключалась? Под беспомощным взглядом Дуга лицо ее все больше бледнело.
Она умерла от внутреннего кровотечения на рассвете, когда небо на востоке чуть побледнело.
Последней связной мыслью Дуга, перед тем как помощь наконец прибыла и сознание покинуло его, было ощущение горькой насмешки, которую сыграла над ним судьба. Пока офицеры патрульной службы уговаривали его держаться, спасатели орудовали пневматическими ножницами, называемыми в обиходе «челюсти жизни», чтобы освободить пострадавшего из стального плена.
— Дуг? С вами все в порядке?
Он вздрогнул, резко выдернутый из мира воспоминаний и возвращенный в реальность. Он даже не сразу узнал свою спутницу.
— Э-э-э, да. Разумеется.
Рука Черил легла на его ладонь. И показалась ему огненно-горячей.
— Вы внезапно куда-то подевались… О чем задумались?
Он не мог сказать ей. Просто не мог. И лихорадочно пытался найти другую тему. Правда, на ум пришло кое-что, но тоже весьма неудачное, хотя не настолько ужасное, как гибель Холли.
— Чернер, — промямлил он. — Чернер и Фридман.
— Боб Чернер? Директор «Ньюротроникс»?
— Вы его знаете?
— Только понаслышке. Говорят, прекрасный ученый. — Она как-то странно посмотрела на собеседника. — А что с ним? — И, заметив, как Дуг смотрит на их сплетенные руки, поспешно отняла свою.
— Он помещен в… лечебное учреждение.
Его кожа до сих пор сохраняла тепло ее прикосновения.
— Помните ночь атаки вируса группы 05? После того, как у меня руку заклинило?
Черил кивнула.
— Вы были расстроены смертью Фейнмана и последовавшей за ней гибелью Ямагучи. Считали это странным совпадением. Так вот, это еще не все. Как только отчет и документы на возобновление гранта были отосланы, я проверил накопившуюся за три недели электронную почту. Все мои письма к Чернеру были возвращены как невостребованные.
— Непонятно.
Дуг и Черил были слишком увлечены беседой, чтобы заметить приближение хозяина с подносом закусок.
— Я тоже так посчитал, поэтому позвонил ему в Филадельфию. Всполошенная секретарша сказала, что он болен, но больше ничего не объяснила.