— Знаю, — согласился Рудовски. — Ладно, пускай, совпадения случаются и похлеще. Допустим. Хотя я бы все равно покопал еще немного. Смысл вот в чем: Тсурра однозначно свяжет прибытие бота и операцию на Табаске. И задумается: а зачем мы это сделали? И будет Шат Унве тщетно ломать голову и грузить аналитиков в поисках связи между двумя никак не связанными фактами. Ручаюсь, трогать бот они не станут. Станут только втихаря наблюдать и перехватывать депеши…
— …и этим надо воспользоваться… — сразу уловил суть Хемерсбрандт.
— Именно! Нельзя экипажу позволить просто пробездельничать там четыре недели, а потом выслать за ними дежурного спасателя. Надо их озадачить, изобразить бурную деятельность. Пусть Тсурра грузит аналитиков, пусть ломает голову, пусть ловит черную кошку в темной комнате, хотя ее там нет и в помине. Нам это только на руку.
— А кто там в экипаже? — уточнил командующий «Евразией». — Я не вдавался.
— Офицер, унтер и четыре десантника. Офицер — Дариуш Маримуца, ты его должен помнить.
— Помню, — подтвердил Хемерсбрандт. — В целом вроде толковый малый.
— Вполне толковый. Если справится и вернется — вполне можно представить на капитана.
— Слушай. — Хемерсбрандт уже листал деловой дневник, одним глазом сканируя записи, а вторым кося на начальника штаба. — А чего им, собственно, на Ухте делать? Не снег же убирать. Давай их на Табаску переместим! Если Тсурра следит и выжидает, сквозь щит их скорее всего пропустят. Пусть дуют в район, где наши туристы войну затеяли. Пусть вместе попартизанят. Возможно, на них удастся оттянуть часть сил, занятых поисками искателей. А?
— На Табаску… Думаешь, пропустят?
— Конечно! Не реши шаты понаблюдать — бот бы уже сожгли. Еще на подлете. Состав флота Тсурры у Табаски просматривал?
— Разумеется, просматривал. Да, ты прав, наверное.
— Готовь приказ. Передадим шифроканалом, с помпой, чтоб точно перехватили. Голые координаты броска, без мотивов и заданий. Если уж путать шатов, так по полной программе.
— Будет сделано. Все, я пошел… — Начальник штаба так и горел нетерпением, словно за сравнительно долгую воинскую карьеру еще толком не навоевался.
— А чего ты пешком все-таки? Только без обиняков.
Уже у двери Рудовски обернулся, храня на лице смесь нетерпения и озабоченности:
— Знаешь… Что-то не доверяю я сетям последнее время. А уж если твой кабинет прослушивается… Тогда все вообще зря.
— Не прослушивается, — буркнул Хемерсбрандт, хмурясь. — Запись ведется, но и защита тут будь-будь. Да и проверяемся шесть раз на дню.
— Я — восемь, — вздохнул Рудовски. — Ладно, пошел… Документ на подпись я с вестовым пришлю. Давай все-таки никаких сетей до связи с ботом, а? Дадим им шанс, раз уж в пекло суем.
— Договорились. Никаких сетей.
Рудовски удовлетворенно кивнул и стремительно выскользнул за дверь.
«Интересно, — подумал Хемерсбрандт, — это все на сегодня посетители или еще кто-нибудь пожалует? С весточкой?»
ПАРЛАМЕНТЕРСКИЙ БОТ АЗАННИ
Система Пронг-30, доминанта Земли
Сообщение пришло, когда Рафик Раджабов отсыпался, а лейтенант Маримуцас Клементом Суондредом совершали вылазку наружу. Дежурил Арнольд Суондред.
Связь поддерживали при помощи слабеньких лучевых передатчиков, чтоб уже килоунах в десяти от севшего в снег бота перехватить сигнал было трудно. Маримуца с Клементом особо удаляться не собирались, так что вызов засекли сразу.
— Лейтенант, депеша с флагмана!
Маримуца остановился, поправляя наушник и выдвигая телескопическую штангочку с бусиной микрофона поближе к губам.
Над местом посадки бота в центре ледового континента висел мощнейший антициклон. Темно-синее небо нависло над головами; дул несильный, но обжигающе-колючий ветерок, неся у самой почвы слабенькую поземку. Глотнув морозного воздуха Ухты, оба землянина предпочли врубить пустотную защиту: пусть другие зазря мерзнут. Но дыхательную смесь разумнее было экономить, поэтому дышали местным воздухом, предварительно подогретым до приемлемой температуры.
— Огласи! — велел Маримуца.
— Депеша шифрованная, лейтенант. У меня нет доступа к кодам.
— Понятно. Мы возвращаемся. Что там флот у Табаски?
— Маневрируют, но вяло. Планета блокирована, слабенький обмен кораблями с поверхностью. В нашу сторону пока не посягают.
— Ну и ладушки. Сейчас буду.
Он кивнул Арнольду: мол, все, заканчиваем прогулку. Впрочем, тот и так все слышал.
Снег ощутимо скрипел под ногами. Идти было трудно, сплошные наносы. Оба проваливались по колено, да еще на всякий случай сканировали путь на предмет коварных трещин и ям. К счастью, внизу было надежное каменное материковое ложе, поэтому трещины во льду быстро зарастали льдом же. Поверх льда нарос слой снега, более или менее равномерно раскатываемый ветрами. От времени и давления глубинные слои снега превращались в лед; собственно, именно так и затягивались трещины. Типичный холодный материк, вроде земной Антарктиды или Новой Тасмании на Хобарте. Только расположенный не на полюсе.
Лейтенант Маримуца успел изучить данные по Ухте, а заодно и по ее соседке Табаске и узнал, что, невзирая на холодные материки, Ухта имеет обширные незамерзающие океанические пространства, в которых кишмя кишит жизнь. Фитопланктон, зоопланктон, рыба, крупные млекопитающие — множество мыслимых и немыслимых форм жизни с успехом обитало на холодной планете. И кислороду на Ухте было вдоволь — почти двадцать один процент при слегка более низком давлении. Иллюзия средних гор. Океаны, кстати, довольно теплые для такого холодильника, что говорит о единой водной конвекционной ячейке экватор-полюс. Бывает, что же… Суша же Ухты, увы, совершенно безжизненна. Только у воды, на припае некоторое оживление. А в глубине континентов — полный и абсолютный ноль, разве что какие-нибудь особо морозостойкие микроорганизмы выдерживают.
Прогулявшись невдалеке от места посадки, Маримуца и Клемент не отыскали никаких отклонений от ожидаемой картины. Судьба и приказ начальства забросили их в выстуженный мирок, потенциально интересный разве что кристаллам-а'йешам, да и то союзники сочли бы его непомерно жарким для себя. И кислородная атмосфера вряд ли привела бы их в восторг.
По собственным следам, уже полузанесенным, возвращаться было не намного легче, чем тропить целину. Поэтому к боту подходили уставшими и голодными.
«Надо больше двигаться, черт побери, — озабоченно подумал Маримуца, шлюзуясь. — Физика стала ни к черту. Как устроят кросс или, не дай боже, в реальном бою побегать придется… На поверхности. Помру ведь к чертовой бабушке!»
Постоянные вахты в глубоком космосе отнюдь не способствовали поддержанию хорошей физической формы. Маримуца знал: запустишь — потом не вдруг наверстаешь…
Разоблачившись, он незамедлительно направился в рубку и отпустил Арнольда. Шифрованные депеши начальство просто так не шлет.
Раскодирование не заняло много времени. Маримуца вызвал текст в объем видеокуба и вперился взглядом в чуть подрагивающие желтые строки.
«Настоящим приказываю получателю сего:
На вверенном к сопровождению боте совершить перелет и осуществить посадку на планету Пронг-тридцать вторая (PRONG-32; Табаска по гражданскому каталогу), допустимые координаты места посадки прилагаются. О выполнении не сообщать, хранить полное молчание и ожидать дальнейших инструкций.
Командующий флотом „Евразия“ адмирал Тим Хемерсбрандт. Начальник штаба вице-адмирал Патрик Рудовски».
— Так-так… — пробормотал Маримуца. — На Табаску, значит. Интересно, как же нам сквозь блокаду просочиться? А? Начальству что, приказали, и баста. А ты выполняй… Вопрос: каким образом? Очень своевременный вопрос! И никого, блин, ни чуточки не интересует — каким образом. Даже если это невозможно — сделай и доложи. Хотя нет, нам докладывать не нужно, режим, но сделать-то все равно надо. Ну задачки подкидывают, хоть стой, хоть падай, хоть сразу ложись и помирай от безотчетной тоски. Умники-стратеги кабинетные…
