— Не забудь эскобарцев. И еще нескольких бетанцев.
— Не забуду. — Он пошел рядом с нею по тропе. — Тебе в лагере ничего не нужно? Я старался наладить снабжение, насколько позволяют наши запасы, но мог о чем-то забыть.
— Сейчас тут все в порядке. Мне ничего особенно не нужно. Единственное, что нам всем необходимо, — это вернуться домой. Хотя… Если честно, то у меня есть одна просьба…
— Только скажи.
— Могила лейтенанта Роузмонта. Она так и не отмечена. Может, я сюда уже больше никогда не вернусь. Пока еще остались следы нашего лагеря, ты не мог бы приказать, чтобы твои люди установили там какой-нибудь знак? Дату и место рождения я помню. Я ведь читала его личное Дело, а память у меня хорошая.
— Я лично об этом позабочусь.
— Подожди!
Он остановился, и Корделия протянула ему руку: сильные короткие пальцы обхватили ее узкую кисть. Кожа у него была теплая и сухая. Это прикосновение ее обожгло.
— Прежде чем мы снова встретим твоего бедного Иллиана…
Он обнял ее, и они впервые поцеловались. Потом еще и еще.
— Ох, — пробормотала она. — Наверное, это ошибка. Так больно, когда ты останавливаешься.
— Ну, так разреши… — Рука его нежно погладила ее волосы — потом отчаянно зарылась в сверкающие пряди, и они вновь приникли друг к другу.
— Кхм… сэр? — появившийся на тропе Иллиан громко откашлялся. — Вы не забыли о совещании в штабе?
Форкосиган со вздохом отпустил Корделию.
— Нет, лейтенант. Я не забыл.
— Можно вас поздравить, сэр? — улыбнулся человек-компьютер.
— Нет, лейтенант.
Иллиан мгновенно посерьезнел.
— Я… я не понимаю, сэр.
— Ничего, лейтенант.
И они пошли дальше: Корделия сунула руки в карманы, Форкосиган сцепил их за спиной.
На закате следующего дня, когда большая часть эскобарских женщин уже улетела на катере к кораблю, который прибыл, чтобы везти их домой, подтянутый барраярский охранник возник у входа в их убежище и позвал капитана Нейсмит.
— Адмирал шлет вам свои приветствия, мадам, и хочет узнать, не пожелаете ли вы проверить данные на надгробии, приготовленном для вашего офицера. Оно в его кабинете.
— Да, конечно.
— Корделия, Бога ради, — прошипела лейтенант Альфреди, — не ходите туда одна!
— Это не страшно, — огрызнулась Корделия. — Форкосиган меня не съест.
— О? Так что ему надо было вчера?
— Я же объяснила вам — поговорить о надгробии.
— На это не требуется целых два часа. Вы знаете, сколько вы отсутствовали? Я видела, как он на вас смотрит. А вы… да на вас лица не было, когда вы вернулись.
Корделия раздраженно отмахнулась от ее стенаний и пошла за сверхвежливым охранником к складу. В одной из боковых комнат расположилась барраярская планетная администрация, и там царила оживленно-сосредоточенная атмосфера, свидетельствующая о близости начальства. На двери кабинета были написаны имя и звание Форкосигана. Он был у себя.
Здесь же находился верный Иллиан, а также какие-то незнакомые капитан и коммодор, которые, видимо, как раз получали инструкции. Форкосиган приветствовал ее осторожным кивком, на который она ответила столь же сдержанно. Интересно, у меня такой же голодный взгляд, как у Эйрела? Правила этикета, за которыми мы прячемся от толпы, совершенно бессмысленны, если мы не научимся скрывать наши взгляды.
— Оно на столе секретаря, Кор… капитан Нейсмит. Идите посмотрите.
И адмирал снова повернулся к ожидающим его офицерам.
Это была простоя табличка, обычное надгробие барраярского военного. Правописание, цифры и даты в полном порядке, все как надо. Форкосиган закончил свой разговор и подошел к ней.
— Все как следует?
— О да. — Корделия улыбнулась ему. — Вы смогли найти могилу?
— Да, ваш лагерь пока виден с воздуха, хотя еще один Дождливый сезон — и он исчезнет.
За дверью послышался какой-то шум, который перекрыл голос охранника:
— Это вы так говорите. Почем я знаю, может, это бомбы. Нельзя, нельзя.
Другой голос отозвался:
— Он должен расписаться в получении. У меня такой приказ. И нечего выпендриваться, будто это вы нас победили.
Второй из говоривших, техник-лаборант в темно-красной форме медицинской службы Эскобара, уже входил в кабинет — входил задом, ведя за собой на тонком кабеле антигравитационную подвесную платформу, похожую на причудливый воздушный шар. На ней рядком стояли большие закрытые емкости, примерно в полметра вышиной, снабженные пультами управления и отводными трубками. Корделия сразу же поняла, в чем дело, и теперь старалась побороть тошноту. Форкосиган недоумевающе смотрел на странное явление.
Техник повернулся.
— У меня накладная, на которой должна стоять личная подпись адмирала Форкосигана. Он здесь?
Форкосиган шагнул вперед.
— Форкосиган — это я. Что это такое… э-э…
— Лаборант, — шепотом подсказала Корделия.
— Лаборант… — машинально закончил Форкосиган, хотя его досадливый взгляд говорил, что ему нужна была вовсе не такая подсказка.
Визитер кисло улыбнулся.
— Мы возвращаем их адресатам.
Форкосиган обошел платформу.
— Да, но что это?
— Все ваши ублюдки, — отчеканил эскобарец.
Видя растущее недоумение Форкосигана, Корделия объяснила:
— Это маточные репликаторы, э-э… адмирал. Они функционируют самостоятельно, имеют собственный источник энергии… Но их надо обслуживать…
— Каждую неделю, — злорадно подтвердил техник. Он протянул пачку дискет. — А вот инструкции к ним.
Лицо Форкосигана выражало неподдельный ужас.
— И что, черт побери, мне с ними делать?
— Думали, что на этот вопрос должны будут отвечать наши женщины, да? — саркастически отозвался медик. — Лично я предлагаю повесить их на шею папочкам. На каждом указан отцовский генетический код, так что нетрудно будет определить, чьи они. Распишитесь вот здесь.
Форкосиган взял бланк получателя и дважды прочитал его. Потом снова обошел вокруг платформы, пересчитывая репликаторы. Вид у него был растерянный. Наконец он остановился рядом с Корделией и пробормотал:
— Я не подозревал, что такое возможно.
— У нас ими часто пользуются по медицинским показаниям.
— Они, наверное, чудовищно сложные.
— И к тому же дорогие. Вообще, я удивлена… Наверное, эскобарцы убоялись юридических сложностей — вправе ли они забирать детей вместе с матерями. А так ответственность ложится на тебя.
Эти слова вонзились в него, как пули.
— Они там все живы?
— Конечно. Видишь эти зеленые огоньки? Значит, все ищет как положено. Они плавают в своей амниотической жидкости, совсем как дома.
