В один из таких моментов путешественник заметил, что тормаль, сломав веточку какого-то совсем неаппетитного на вид кустика, пожевал ее и, смакуя, проглотил. Кальхаун запомнил это растение. В подходящий момент он также отломил от него небольшой отросток и привязал его к коже близ локтя. Не обнаружив по прошествии нескольких минут никаких признаков аллергии, он попробовал его на язык. Тот знакомо пах папоротником и по вкусу напоминал какой-то фрукт. Итак, это растение вполне годилось в пищу, как шпинат или спаржа. Не будучи очень питательным, оно, однако, создавало ощущение сытости.
Чуть позже Мургатройд стал внимательно изучать один из плодов, весьма привлекательный на вид и висевший так низко, что тормаль смог сам до него дотянуться. Он обнюхал его вблизи, а затем попятился. Кальхаун взял на заметку и это растение. Отряд зверушек типа Мургатройда был специально отобран в лабораториях Управления, поскольку они обладали рядом исключительно ценных качеств. Одно из них - крайняя чувствительность желудка. Но это было лишь одним из достоинств тормалей. Их обмен веществ был очень близок к человеческому. Если он съедал что-либо без болезненных последствий, то было более чем вероятно, что это подходило и для человека. И наоборот. Но главная его ценность намного превышала эту способность определять съедобность тех или иных сомнительных продуктов.
Остановившись на первый ночной привал, Кальхаун развел костер из растения, напоминавшего по форме кактус и сочившегося маслянистой жидкостью. Он обнес костер небольшой земляной насыпью, не давая тем самым пламени перекинуться на соседние участки. Сооружение весьма напоминало нагревательную часть электронной печки. Все это выглядело как довольно необычная иллюстрация тезиса о том, что человеческий прогресс не принес ничего принципиально нового, сведясь в сущности к повышению комфортности достаточно примитивных вещей и к удобству пользования ими. В отблесках этого, круглой формы, костра Кальхаун смог даже немного почитать. Но света явно не хватало, и в конце концов медика стало клонить ко сну. В Медслужбе успехов не добьешься, если не будешь разбираться в тонкостях поведения человека. Это помогало давать точную оценку как жалобам больных, так и разглагольствованиям чиновников. Он взглянул на Мургатройда, который с серьезным видом подражал ему, “читая” листок удивительно прямоугольной формы.
– Мургатройд, - обратился к нему Кальхаун, - ты, вероятно, истолковываешь все звуки, исходя из своего субъективного опыта. Это достаточно опасно. Тем не менее если ночью услышишь, что приближается некто достаточно крупных размеров, надеюсь, что ты поднимешь тревогу. Заранее тебя благодарю.
Мургатройд важно пискнул: “Чи!”
И Кальхаун, отвернувшись, заснул.
На следующий день, где-то в середине утра, он встретил обработанное поле. Было очевидно, что его вспахали и засеяли, имея в виду колонистов, которые, как ожидалось, должны были вскоре осесть в отстроенном городе. Кальхаун внимательно осмотрел знакомые земные растения в надежде установить, с каких пор за полем перестали ухаживать. Во время этого осмотра он и обнаружил труп человека.
Тот явно умер недавно, и Кальхаун, прежде чем делать выводы технического порядка о том, как и когда это случилось, настроился на решение задачи сначала с чисто медицинской точки зрения. Судя по всему, человек умер от голода. Он был чудовищно истощен и явно не имел отношения к этому обработанному и расположенному далеко от города полю. Его одежда свидетельствовала о том, что человек был зажиточным горожанином. То обстоятельство, что он носил драгоценности, говорило о его профессии и социальном положении больше, чем находившиеся при нем другие вещи. В карманах Кальхаун обнаружил деньги, ручку и записную книжку, бумажник с фотографиями и личными документами, а также ряд других предметов, которые люди обычно носят с собой. Этот человек был чиновником одной из городских служб. И никак не должен был умереть с голоду.
И вообще, о каком голоде могла идти речь здесь, на поле! Кругом зеленела высокорослая сладкая кукуруза, початки уже созрели. Нет. он никак не мог умереть с голоду! Недалеко валялись несъедобные части по меньшей мере двух дюжин початков сладкой кукурузы, их явно употребляли в пищу всего несколько дней назад, а один початок так и остался недоеденным. Если бы желудок умершего человека не смог переварить съеденную кукурузу, то это сразу же было бы видно по вздувшемуся животу. Но этого не наблюдалось. Значит, он съел кукурузу, она нормально переварилась у него в желудке, и тем не менее он умер, и в основном от голода,
Кальхаун наморщил лоб.
– Твое мнение об этих початках, Мургатройд? - спросил он.
Протянув руку, Кальхаун сорвал один из них длиной чуть ли не в полметра, очистил, и стали видны зерна, нежные и очень аппетитные на вид. Медик протянул початок Мургатройду.
Малыш-тормаль немедленно схватил его передними лапками и с удовольствием стал уплетать за обе щеки.
– Если с ним ничего не случится, значит, человек умер не от того, что ел кукурузу, - задумчиво сказал Кальхаун. - Но если он ее съел, а это, видимо, так и есть, значит, умер не от голода. И тем не менее погиб именно от этого.
Он выжидал. Мургатройд вылущил громадный початок до последнего зернышка. Его пушистый животик несколько округлился. Кальхаун протянул ему вторую порцию, и тот с видимым удовлетворением вновь принялся за еду.
“3а всю историю тормалей, - рассуждал Кальхаун - еще никому не удалось ни одного из них отравить, поскольку их пищеварительный тракт обладает свойством качественно анализировать пищу и немедленно реагировать на все, что способно принести организму вред. Если бы эта кукуруза была несъедобной, то к этому моменту его наверняка бы вырвало”.
Однако Мургатройд, казалось, вот-вот лопнет от съеденных початков. Он с заметной грустью оставил во втором из них несколько зерен, поудобнее устроился на земле и начал накручивать усы с левой стороны, облизывая их до полного блеска. То же самое он проделал с усами справа. В состоянии полного комфорта он удовлетворенно заметил: “Чи!”
– Итак, все ясно, - промолвил Кальхаун. - Этот человек умер не от голода. Мне становится уже тошно от этой головоломки!
В рюкзаке у Кальхауна, естественно, находилась небольшая переносная лаборатория. Она была до смешного миниатюрной по размерам, а приборы и инструменты вообще крохотными. Но в практической работе на медкорабле техника микроанализа была нормальных размеров. Теперь Кальхауну было необходимо сделать срез ткани трупа, чтобы путем его анализа получить необходимую информацию. Проделав это, он, как смог, захоронил умершего и снова пустился в путь по направлению к городу.
