Добродушное лицо Андорина залилось краской. Юмор, с которым он говорил до этого мгновения, враз улетучился.
— Так чего же ты хочешь, в конце-то концов? Что задумал? Я уже устал гадать!
Намарти поднял руку.
— Тихо, тихо. Спокойно, не кипятись. Ничего ужасного. Ну, ты сам подумай. Кто погубил Джоранума? Кто сорвал все наши планы десять лет назад? Все этот проклятый математик! Империей теперь правит он со своей дурацкой болтовней насчет психоистории. Клеон — нуль без палочки. Избавиться нам нужно от Гэри Селдона. Это его я пытался выставить в дурацком свете, представить беспомощным идиотом, не способным сделать ровным счетом ничего, когда по всему Трентору бушует одна авария за другой. Это к его порогу должны были сыпаться все несчастья! Он должен был оказаться во всем виноватым! И когда, — потирая руки, злорадно усмехнулся Намарти, — ему придет конец, вся Империя радостно вздохнет, головизионные новости взахлеб будут трезвонить о том, как теперь все будет славно и хорошо. Пускай все будут знать, кто виновник аварий, — это не будет иметь ровным счетом никакого значения.
Он поднял руку и нанес ею воображаемый удар — словно поразил невидимого противника в самое сердце.
— А на нас будут смотреть, как на героев, как на спасителей Империи. А? Понял теперь? Ну что, сумеет твой самоотверженный юноша прикончить Гэри Селдона?
К Андорину наконец вернулось самообладание — по крайней мере, внешне.
— Уверен, он сумеет. Чего тут не суметь? — сказал он с напускной небрежностью. — Клеона он худо-бедно уважает. Ты же знаешь, для простолюдинов Император окружен поистине мистическим ореолом. — Андорин едва заметно выделил слово «ты», и Намарти нахмурился. — К Селдону он таких чувств не питает.
Вот так сказал Андорин, но внутри у него бушевала ярость. Нет, он совсем не этого хотел. Он был обманут.
Манелла откинула волосы со лба и улыбнулась Рейчу.
— Я же говорила, что тебе это ничего не будет стоить.
Рейч зажмурился и почесал обнаженное плечо.
— Может, теперь стребуешь?
Она пожала плечами и озорно улыбнулась.
— Почему?
— А почему нет?
— Да потому, что я имею право делать, что хочу. Получать удовольствие, например.
— Со мной?
— По-моему, тут больше никого нет.
После длительной паузы Манелла промурлыкала:
— Да тебе все равно столько не наскрести. Как твоя работа, а?
— Да так… Лучше, чем ничего. Честно, лучше. Это ты того мужика уговорила меня нанять?
Манелла медленно покачала головой.
— Ты про Глеба Андорина? Я его ни о чем не просила. Просто сказала, что ты забавный малый.
— А он не рассердится, что ты и я…
— С чего бы это ему сердиться? Это не его дело. И не твое, между прочим.
— А он кто? В смысле, кем работает?
— Похоже, он вообще не работает. Он богатенький. Какой-то родственник прежних мэров.
— Каких? Сэтчемских?
— Ага. Терпеть не может имперское правительство. Ну, да и все мэры его терпеть не могли. Он говорит, что Клеона надо… — Манелла запнулась. — Что-то я разболталась. Смотри не вздумай кому-нибудь сказать такое.
— Я? Да я и не слыхал ничего, И слушать не собираюсь.
— Вот и умница.
— Ну так и что Андорин-то? Он что, большой джоранумит? Важная шишка тут?
— Понятия не имею.
— Он что, про такое не разговаривает?
— Со мной — нет.
— О-о-о! — протянул Рейч, стараясь не выказать обиды.
Манелла пытливо поглядела на него.
— А что это ты так им интересуешься?
— Да хочу затесаться к ним. Может, продвинусь получше. Работенка там почище, денежек погуще. Ну, сама понимаешь.
— Может, Андорин тебе и подсобит. Ты ему нравишься. Это я точно знаю.
— А нельзя ли, чтобы я ему еще больше понравился, а?
— Попробую. Почему бы и нет? Ты же мне нравишься. Очень…
Рейч нежно погладил плечо Манеллы. Как ему хотелось забыться и думать только о ней, а не о делах…
— …Глеб Андорин, — проговорил Селдон, устало потирая глаза.
— Кто он такой? — спросила Дорс холодно.
С тех пор как уехал Рейч, она все время была холодна с Гэри.
— До последнего времени я о нем даже не слышал, — ответил Селдон. — Видишь, каково управляться с планетой, где живет сорок миллиардов человек? Никого не знаешь, ни о ком не слышишь, кроме тех, кто каждый день маячит перед глазами. При всем том, что на каждого жителя Трентора имеется компьютерное досье, он все равно остается планетой, населенной инкогнито. О людях мы судим по регистрационным номерам да по статистике, но кто за этим всем скрывается? Добавь сюда еще двадцать пять миллионов Внешних Миров, и диву даешься, как это Галактическая Империя ухитрилась просуществовать столько тысячелетий. Наверное, только потому, что движима инерцией. Но вечных двигателей не существует, и скоро этому движению должен прийти конец.
— Довольно философствовать, Гэри, — оборвала его Дорс. — Кто этот Андорин?
— Он из тех, о ком мне следовало бы знать. Мне удалось упросить чиновников из службы безопасности навести о нем справки. Он — член династии сэтчемских мэров, и не просто член, а самый известный. Только поэтому он и значится в файлах службы безопасности. Они говорят, что он человек заносчивый, но слишком большой повеса, для того чтобы они за ним следили.
— Он связан с джоранумитами?
Селдон пожал плечами.
— У меня такое впечатление, что о джоранумитах служба безопасности вообще понятия не имеет. Это может означать, что либо джоранумитов не существует, либо, если они все же существуют, мало чем отличились. Однако это может означать и другое: что служба безопасности попросту ими не интересуется. И как их вынудить ими заинтересоваться, ума не приложу. Спасибо, хоть эти сведения удалось вытрясти из них. И это при том, что я — премьер-министр!
— Может быть, ты не очень хороший премьер-министр? — сухо спросила Дорс.
— При чем тут «может быть»? Пожалуй, за несколько столетий не было менее подходящей кандидатуры на этот пост, чем я. Но к деятельности службы безопасности это не имеет ровным счетом никакого отношения. Она представляет собой самое независимое из подразделений правительства. Сомневаюсь, чтобы сам Клеон был досконально осведомлен о том, чем они занимаются, хотя, по идее, директор службы безопасности обязан время от времени отчитываться перед ним. Поверь, Дорс, если бы мы больше знали о том, что поделывает наша служба безопасности, мы бы попытались учесть их действия и обратить их в форму психоисторических уравнений.
