Во втором круге кто-то сделал не совсем удачную попытку перевести разговор на выборы нового капитана, и заикнулся было о самых вероятных лидерах сопротивления. Оратор считал лидерами Норвежца — о его успехах уже было известно достоверно, потом Роланда — как самого влиятельного в Игре. И Лесника — как единственного, кто пытался объединить Арду, пусть даже в рамках Игры. Тут вскинул руку желающий задать вопрос. Оратор перебросил ему шишку; человек в черной головной повязке стажера принял право голоса, встал и недоуменно спросил:
— А при чем тут Лесник? Норвежец доказал свои силы делом, Роланд успешно правит вторым по величине городом планеты, неплохо справляясь с игровыми и неигровыми проблемами. Лесник на их фоне всего лишь лидер одной из команд.
Шишка вернулась обратно. Двести Синих Драконов с интересом ожидали ответа.
— Единственное настоящее отличие Игры от Жизни — смерть в Игре не является непоправимой. парировал представитель шестой группы, и продолжил цитатой из гимна:
— "Понарошку смерть, понарошку бой. Понарошку пламя костра. Не бывает лишь подлости игровой. Пусть проверит, каков ты есть — Игра!"… А умение организовывать походы, снабжение войск, договариваться с разными группами людей — в жизни и в Игре полностью настоящее. Лесник же все это проделывал, и не единожды. Если бы мы играли почаще, так сейчас и был бы опыт общения, договоренностей с другими. А то теперь мы сами может и сильны, но отрезаны от всех. Мое мнение — следует примкнуть к правому делу, если даже и не удастся его возглавить.
Тут его время вышло; он перебросил шишку в седьмую группу и глазами указал ее представителю на задавшего вопрос стажера: продолжи ответ за меня, пожалуйста!
Оратор седьмой группы дал исчерпывающее объяснение:
— В любом случае, все кандидаты в союзники живут на юге, а до Андрея Норвежца можно добраться только в обход Мглистого. Значит, что бы мы ни решили, сначала надо идти в Батт самым коротким путем — через Эмин Майл, где пока еще правит Крот. В Батте осматриваемся и решаем: либо примыкаем к Леснику — раз; либо идем на север и присоединямся к Роланду — два; либо сквозь Фангорн обходим Мглистый хребет с юга и через Шир добираемся до Норэгра, где присоединимся к Норвежцу — три.
После этого спорить стало не о чем, и ближайшая цель похода утвердилась окончательно. Представитель седьмой группы вернул обсуждение к выборам собственного капитана. На место Тейчи метили трое женщин и четыре мужчины, все примерно одинаковой опытности. В голосовании Большой Совет проявил поразительное единодушие. Пятнадцать из двадцати голосов пришли в пользу Сингена Исороку.
Арде еще предстояло запомнить его имя.
***
— Имя главаря известно? — спросила Минни Тауэр, как только лейтенат Хитаро Сугороку запрыгнул в транспортер и представился.
— Гимли, кажется, Изенгардский, — лейтенант старательно выговаривал непривычные слова. — Но его так и не нашли. Допрошенные говорят, что на заводе засели двадцать — двадцать пять человек. После перестрелки мы подобрали пятнадцать вражеских трупов, а где остальные — неизвестно. Скорее всего, просочились по вентшахтам, вылезли где-нибудь в зарослях — у меня всего триста человек, а тут такие предгорья! Каждый куст сторожить людей не хватит, надо же еще оцепление, и гарнизон в заводе, и патрулировать город…
— Не беспокойтесь об этом — успокоила лейтенанта госпожа главный аналитик. — Показывайте грузовой двор.
Транспортер остановился перед обширным проломом в каменной стене. Звено С13 сделало этот пролом, чтобы С14 могло войти в долину между отрогами. Следы тяжеленных ступней указывали, как стальные гиганты забегали и разворачивались, наводя свои лазеры, пушки и ракеты на выходы, ворота и окна в скальных стенах по обеим сторонам долины.
Минни Тауэр подняла взгляд к полуразваленной высокой башне в середине засыпанной обломками долины. Справа от башни торчали два пятиметровых пенька. Минни Тауэр спросила:
— Что это? Вон та вышка с двумя отростками справа?
Хитаро Сугороку поморщился, растер по щеке брошенный ветром в глаза пепел, и ответил:
— Башня — причал для дирижабля. Про него отдельно. А два, как Вы говорите, отростка — это все, что осталось от С142-го и С141-го. Командир четырнадцатого звена и его ведомый. Они ворвались первыми, добежали до башни. Я еще сказал, что с этого места они не достанут лазером ни одного окна: долина шириной километра три, вышка эта примерно по центру, значит, полтора километра до ближайшей стены, ровно втрое больше, чем эффективная дальность лучевого оружия… Значит, до стены только ракетой можно дотянуться. Я хотел перевести их ближе к главным воротам и опять потребовать капитуляции.
— А потом?
Вместо ответа лейтенант нагнулся к водителю транспортера и скомандовал:
— Прямо к башне. Осторожно, тут полно воронок.
Машина подкатила к указанному месту. Минни Тауэр с ужасом разглядела, что лейтенант Хитаро Сугороку нисколько не ошибся в своем рапорте. Оба несчастных робота были перерезаны пополам на уровне пояса. Торсы и изуродованные головы-кабины валялись слева от вплавленных в почву стоящих ног. Хорошо хоть, термоядерные реакторы не взорвались!
— Что это было?
— Два выстрела из лазера. Обоих наших срезало первым лучом. Второй луч просто оплавил упавших. Я сразу дал три белые ракеты, и все отступили обратно за стену.
— Но какая мощность! И где этот лазер?
— В правом крыле. Насколько мы смогли понять, это обычный горнопроходческий комбайн. Повстанцы успели его взорвать — уже в конце боя. Неповоротливая громадина. С13 сразу же пустило дымовые ракеты с отражающим аэрозолем — для рассеивания лучей — но это мало помогло.
Минни Тауэр согласилась: действительно, мощность у горных лазеров колоссальная; они режут камень любой твердости. Однако лазер по сути своей луч света, чтобы добиться поражающего эффекта, луч нужно очень точно сфокусировать. Горные комбайны режут только породу перед собой, самая большая дальность для них — пять, ну десять метров. А здесь через полтора километра задымленной разрывами долины, одним-единственным лучом — половину звена в расход. Минни уже не сомневалась, что работающие сейчас над остатками горного комбайна эксперты обнаружат серьезные изменения в его системе наведения — если от нее хоть кусок уцелел.
Тем не менее, осмотр следовало довести до конца.
— Что произошло потом?
Лейтенант опять скомандовал водителю, и тот вывел транспортер обратно за стену. Следуя разбитой грунтовой колее, машина обогнула левый, южный отрог и некоторое время пробиралась по темному смешанному лесу. Минут через пять машина остановилась метрах в ста перед небольшой расселиной, над которой поднимался рыжий пар. За расселиной громоздился высокий округлый холм, на котором не росло ни былинки. Карта вместо холма почему-то показывала в этом месте исток Онтавы. Выбравшись из транспортера, Минни и лейтенант ощутили исходивший от расселины жар. Деревья на обоих берегах трещины обгорели, растительность поодаль сбросила желтые листья, привяла. По всем этим признакам нетрудно было догадаться, что на невидимом отсюда дне расселины нечто очень горячее, и что появилось оно там относительно недавно. Минни встревоженно посмотрела на Сугороку, ожидая объяснений. Лейтенант не стал их откладывать:
