— Конечно — если ты имеешь в виду теорему Геделя-Тяжко. «Экспансия асимптотически предельна».
— Молодец. А где проходит асимптота?
— Господи, вот ты о чем! Ну конечно же, именно Смоллет. «Еретик Бен», конец двадцать первого века… Так это он?
— Обидно, — Мефодий усмехнулся. — Хотя и вполне обычно… Дядя Бен, забытый автор забытой ереси.
— Почему же обидно? Настоящий ученый всегда еретик…
— Договаривай: «…но еретик — не всегда настоящий ученый». Я знаю эту формулу, потомок… Бен Смоллет задал Осипу Тяжко единственный вопрос: «Где проходит асимптота?» — это и было ересью… Забронзовевший Осип Нилович разразился серией популярных брошюр, долженствующих изничтожить дядю Бена как ученого. И предложил ему похлопотать о месте бортвычислителя на «Юконе»: пускай, мол, лично убедится в существовании Предела. Еретик Бен принял вызов, хотя ему было уже под пятьдесят. Они с Осипом были ровесники, даже вместе учились в Гарварде, а потом вместе преподавали… Но это лирика. Дядя Бен обнаружил то, что искал. Хотя и не там, где искал.
— Значит, Вселенского Предела он не обнаружил? — спросил я. — И гибели двух кораблей не заметил?
— Не ерничай. Слушай. Тебя это лично касается… Дарья! Не видишь — братина пуста!
— Вижу, — спокойно сказала Дашка. — Тебе уже хватит.
Мефодий посверлил ее бешеным взглядом, зажмурился и помотал головой.
— А если хватит, — сказал он, открыв глаза и скучно глядя в потолок, — убери ее со стола.
— Так ведь пустая же, — спокойно возразила Дашка.
Мефодий посмотрел на меня с победной усмешкой и посоветовал:
— Никогда не спорь с бабами, потомок! Они нисколько не изменились.
— Не буду, — серьезно пообещал я. Было ясно, что Мефодий не решается приступить к тому, что он считает главным, вот и разыгрывает эту интермедию. Для разгона.
— Что открыл Колумб? — спросил он вдруг.
— Насчет баб? — уточнил я. Мне показалось, что это — либо еще одна интермедия, либо продолжение старой.
— Насчет баб никто никогда ничего нового не открывал — открытия Адама в этой области фундаментальны и исчерпывающи. Забудь о бабах. На время, конечно… Так что открыл Колумб?
— Америку. — Я улыбнулся.
— Точно?
— Куда уж точнее.
— Молодец, пять! А что он открывал?
— Колумб? Америку.
— Двойка! Он открывал западный путь в Индию — а открыл Америку. Этот континент лежал на полпути к заявленной цели и положил предел плаванью. Правда, сам Колумб этого не знал. И умер, полагая, что проложил западный путь в Индию. Открытые им острова до сих пор так и называются: Вест-Индия. По крайней мере, в двадцать первом веке они назывались так.
— Вест-индская впадина… — пробормотал я. — Ну и что?
— Ну и все. Асимптота пересекала путь к заявленной цели. Во времена Колумба Пределом был Американский континент.
— Это аналогия? — спросил я.
— Их масса! — объявил Мефодий. И стал загибать пальцы: — Цель — Индия; асимптота — Америка. Цель — мировое владычество; асимптота — противостояние сверхдержав. Цель — коммунизм; асимптота — тоталитарный режим. Цель — праведность; асимптота — грех гордыни…
— Цель — колонизация Марса; асимптота — Марьин Овраг, — добавил я.
— Способный мальчик, — похвалил Мефодий. — На лету схватываешь… А вывод?
— Осип Нилович — дурак; дядя Бен — гений.
— Не смешно… — Мефодий поморщился. — Я же сказал: тебя это лично касается. Ты домой хочешь? В свой медвежий купол? Который, кстати, не что иное, как асимптота покорения природы?
— Хочу.
— Значит, ты никогда не вернешься домой.
— Упрусь в асимптоту? Пожалуй, тебе действительно хватит… Насколько я понял, Историческая Предопределенность не распространяется на отдельных…
— Забудь этот бред — он слишком логичен для истины! Романтики интуитивно правы: цель должна быть недостижимой. Только не потому, что так интереснее, а потому, что достижимые цели приводят в тупик. Двести лет в захлопнутой Вселенной!.. Как тараканы в кастрюльке. Даже не пытаетесь приподнять крышку, однажды доказав себе, что это невозможно… А, ч-черт. Дарья!
— Ай? — откликнулась Дашка.
— Перестань издеваться. У нас серьезный разговор — а мы трезвы, как… Ну, по капле, а?
Дашка вздохнула, поднялась из-за стола и, взяв братину, пошла вон из светлицы. Едва она закрыла дверь, Мефодий, подмигнув мне, расстегнул комбинезон и вытащил из-за пазухи металлическую фляжку со скорпионом на выпуклом боку — непременный атрибут рейнджеров двадцатого века и американских астронавтов двадцать первого.
— Уж этого она бы нам ни за что не позволила, — объяснил он, свинчивая колпачок, и плеснул на донышко в обе чары.
— Земная? — спросил я, осторожно нюхая.
— Небесная. От Люськиных щедрот… Залпом! И рот не открывай — дыши носом, пока не закусишь.
— Понятно. А плохо не будет?
— Будет хорошо. Ну — без чока, за дядю Бена.
Я скрупулезно выполнил инструкции Мефодия, отдышался и дважды сморгнул набежавшую слезу.
— Дядя Бен… — начал Мефодий перехваченным голосом. Задохнулся, тоже сморгнул слезу, помотал головой и продолжил:
— Дядя Бен был Колумб… Его «Санта-Мария» вернулась из дальнего плаванья — одна, истрепанная штормами, но с радостной вестью и с грузом вест-индского золота в трюме. И потерпела крушение возле родных берегов. Золото затонуло, а радостную весть никто не захотел услышать. Мы проскочили Предел, потомок! Дважды: туда и обратно. Но при этом ни разу не разворачиваясь. Потому что ТАМ нет направлений. Ты этого не поймешь. Я тоже не понимаю, но я привык к этой мысли: дядя Бен вбивал ее в мою тупую думалку с пятилетнего возраста. И вбил накрепко. ТАМ, где всегда разомкнуты окружности и сферы, такое понятие как «вектор» теряет смысл. Это возможно вычислить, но нельзя представить. Хвала материи: она упорядочивает пространство. Но ТАМ ее слишком мало… Штурманы «Лены» и «Юкона», полагая, что их корабли сбились с курса, скомандовали корректирующий маневр. А парус — так легок, так тонок и так удален от массивной гондолы!.. На флагманском мостике не было штурмана — штурман скорбел почками, и его замещал бортвычислитель «Юкона», вовремя освоивший смежную специальность и оказавшийся под рукой. Дядя Бен. По его команде были остановлены реакторы, «Луара» легла в дрейф и подобрала шлюпки с экипажами потерпевших крушение парусников. В одной из шлюпок была моя мама, беременная мной. От папы осталась лишь гордая и грешная душа. В облачке пара, красиво подсвеченном парусами. Аминь!..
