можно. Эдакий колючий снаружи и пустотелый изнутри, чуть приплюснутый сверху шар, сплошь состоящий из твердых, хаотично изогнутых веток. Ветки вдобавок усеяны иглами и шипами. А центр этого растительного пузыря, как правило, пронизан стволом одиночного дерева. Древесная крона — надежное прикрытие сверху.
В одной из таких крепостей Валти и облюбовал наблюдательный пункт. В щели между ветвями хорошо просматривалась тропа, причем в обе стороны. Самого же наблюдателя снаружи заметить было невероятно трудно. Если бы напарник не показался по собственной инициативе, вполне возможно, что Скотч искал бы его очень долго.
Внутри было сумрачно; сквозь многочисленные просветы, в которые разве что палец можно было просунуть, нехотя вливался дневной свет, и так уже приглушенный кронами настоящих деревьев. Некоторое время глаза будут привыкать к полутьме.
— За тропой-то приглядывай, — хмуро обратился Скотч к Валти, опускаясь на корточки. — Разговоры разговорами, но дозор вполне настоящий.
Валти тотчас уселся вполоборота к остальным.
Чем ближе становился разговор, тем сильнее мрачнел Скотч. В глубине души он даже надеялся, что Семенов не выдержит и сам все расскажет. Относительно собственных… необычных способностей и навыков, скажем так. Но Семенов сидел все также невозмутимо, словно ничего и не произошло за последнее время. Мол, я не я и лошадь не моя.
— Ну что? — начал наконец Скотч, осознав тщетность всякого ожидания. — Поговорим?
Семенов пожал плечами. Со стороны его движение можно было расценить как угодно: и как согласие, и как отказ.
— Кто ты такой? — напрямик спросил Скотч. Спросил, как отрубил. Откровенно говоря, Скотч рассчитывал прямотой разоружить собеседника, заставить растеряться и занервничать. Но Семенов даже бровью не повел:
— Турист я, Вадим. Обычный турист.
— Угу, — по-прежнему хмуро поддакнул Скотч. — Обычный такой турист. Пачками шинкующий регулярную пехоту шат-тсуров.
— Это была не пехота, — спокойно уточнил Семенов. — У скелетиков пехоты как таковой нет, только спецподразделения, десантура. Нас атаковал регулярный флот, пустотники. Флотские не умеют брать планеты, они дерутся в космосе и на чужих кораблях. Да и то… в основном тогда, когда драться уже толком и не с кем. Впрочем, подразделение, с которым мы сцепились, у скелетиков котируется повыше десанта. Зря, я всегда это говорил.
— Поразительные знания для обычного туриста, не находишь? Вкупе с поразительными навыками — которые со стороны выглядят… Как бы это помягче сказать? Подозрительно боевыми выглядят. Получается замечательный набор. Суперджентльменский. Эдакий джедай-ниндзя, человек-оркестр. В одиночку действующий против трех дюжин шат-тсуров и пешком пытающийся штурмовать космический челнок. Не дури мне голову, Семенов. Я ведь еще на тренировках заметил, что ты всегда выдаешь усредненный результат. И на стрельбах, и на прикладухе. У каждого туриста, даже самого тупоголового — вроде четы Ботов — есть свой конек. Любой, кому жало космического туризма вонзается в задницу, хоть что-нибудь да умеет получше прочих. Ты же — воплощение среднестатистического индивида, вплоть до имени, фамилии и биографии. И водку вдобавок втихаря не хлещешь, как любой нормальный отпускник. Давай кончай темнить и колись, кто ты и зачем здесь.
Семенов еле заметно улыбнулся. Держался он без перемен, спокойно и непринужденно.
— Вадим, я здесь — на отдыхе. Честно.
— Ага. Верю, аж бегом, — фыркнул Скотч. Он начинал потихоньку злиться.
— Просто мы попали… в очень нетривиальные условия, понимаешь? В противном случае я так бы и остался для тебя среднестатистическим болваном-трезвенником. Или ты предпочел бы сдать Воронцова, Подоляна и Фаусто шат-тсурам?
— Нет, — нервно ответил Скотч. — Я предпочел бы не сдавать Воронцова, Подоляна и Фаусто шат-тсурам. А еще я бы предпочел твердо знать, в какой мере могу рассчитывать на каждого из клиентов в создавшихся очень нетривиальных условиях. Понимаешь? Я за всех отвечаю перед компанией, в том числе и за тебя. За ваши жизни. И поэтому я хочу знать — кто ты? Насколько я могу на тебя полагаться в трудную минуту? Как тебя лучше использовать в этой, мать ее, партизанщине? У меня и так голова кругом и поджилки трясутся, а тут еще ты со своими тайнами! Не темни, Семенов! Давай-ка играть в открытую.
Семенов остался непреклонен:
— Считай, что я обычный турист. Ну, разве что стреляю получше и со скелетиками умею как следует общаться.
Скотч разочарованно вздохнул и с горечью покачал головой:
— Не понимаешь… Семенов, я ведь серьезно. Я гид, а не партизан. Я не умею водить группы по лесу, где под каждым кустом может оказаться чужой с лучеметом. А ты, судя по всему, умеешь. Я помощи прошу, понимаешь? Если ты в состоянии спасти группу — ты должен ее спасти. Начнется за нами охота, что тогда делать? Я ошибок наделаю, а ты так и станешь молчать да отсиживаться в стороне?
— Не станет, Скотче, — вмешался Валти, до сих пор, по обыкновению, больше слушавший, чем говоривший. — Помнишь, ты его с Патрис в дозор перед нападением чужих сплавил. А он не пошел. И знаешь почему? Потому что знал: сейчас он нужнее в лагере. Так ведь, Влад?
Голос у Валти был в меру доверительным. Чуть больше доверительности, и слова прозвучали бы фальшиво. А так — вполне.
— Да и потом… Разве он отсиделся в стороне, когда Воронцов с Подоляном и Фаусто на штурм поперлись?
Скотч промолчал, хотя внутренне был согласен с напарником.
— Ну, допустим, — неожиданно сдал первую позицию Семенов. — Я действительно не сомневался в атаке на лагерь и потому ослушался приказа уйти в дозор. Правда, не ожидал, что наша геройская троица пойдет в штыковую. Еле поспел за ними.
Несколько долгих секунд под сенью сросшихся кустов полисаула царило насыщенное молчание. Валти, отвернувшись, глядел сквозь облюбованную прореху на тропу. Семенов глядел в пол. Скотч — на Семенова.
— Я действительно кое-чего умею, Вадим. Но на Табаске я в настоящем отпуске. И это не легенда. Реабилитация у меня. Психодинамическая реабилитация. После одной… малоуспешной операции.
Скотч с готовностью закивал. Смешно, конечно, было ожидать более пространных откровений.
— Учти: все, что я говорю, я не имею права говорить. И не сказал бы в жизнь, если бы не вторжение. Так что считай, будто ничего не было сказано.
— Вторжение? Думаешь, это вторжение? — спросил Скотч; голос его прозвучал чуточку жалобно, будто у обиженного зазря ребенка.
— Думаю. Шат-тсуры готовились к войне. Просто начали куда раньше, чем ожидал полумертвый галактический союз.
— А зачем шат-тсурам Табаска? — недоумевающе протянул Скотч. — Тоже мне, сокровище… Практически ненаселенный заповедник…
— Не знаю зачем. Но раз вторжение состоялось, Табаска того стоит.
— Н-да — Скотч отложил ружье в сторону, прямо на слой высохших игл, и поскреб в задумчивости затылок. — Так что, выходит — снова
