Хочу спросить, не она ли спасла меня из холодной родильной камеры. Однако если это не важно для нее, значит, не важно и для меня. В нашем неустойчивом, скверном мире хорошая память и сентиментальность — бесполезные качества.
Удивительно, что пища, вода и короткий отдых настраивают меня на философский лад.
Ким прикасается к еще одному овалу.
— Если бы мы умели их читать, то поняли бы, куда нам идти, — говорит он.
— Точно, — отзываюсь я. — Что-нибудь всплывает в памяти?
— Пока нет. А у тебя?
Мы разговариваем о разных пустяках — просто для того, чтобы не обсуждать то, что показала Нелл. У девочки удивительно острый слух.
— Я бы сказал, что по этим знакам ориентируются факторы, однако факторов здесь нет.
Ким насмешливо фыркает.
— Какого черта мы здесь делаем?
— Идем следом.
— Вдалеке от пищи и воды… — Он хмурится, напряженно разглядывая очередной овал. — Вот еще символы. Возможно, это означает, что скоро еще один перекресток. Интересно, умеет ли она их читать?
Девочка уже далеко впереди, скрылась за поворотом. Внезапно Ким притягивает меня к себе.
— Нелл сказала, что за тобой нужно присматривать.
Я сглатываю.
— И я ее не виню.
— Ей кажется, что ты настоящий… что бы это ни значило.
— Спасибо, — шепчу я.
— Она рассказала тебе про книгу, которая лежала в сетке?
Я указываю на его огромные ладони, сжавшие мои руки:
— Полегче, пожалуйста.
— Она сказала, что у тебя есть шишки на голове, а у второго — нет. Вы не идентичны.
— Я его не осматривал.
— Зачем ему прятать книгу в «яйце»? Почему просто не показать нам? Ты же нам показал.
— Возможно, книга зашифрована. — Я выдвигаю предположение, словно оправдывая своего двойника.
— Она так и подумала.
Я и не подозревал, что Нелл такая сообразительная. Я похож на маленького мальчика, который попытался утаить постыдный секрет — хотя я здесь ни при чем и секрет не мой.
— Ой. — Это все, что я могу сказать.
— Не знаю, прочитала ли она дневник целиком, — продолжает Ким. — Но по ее словам, там написано, что мы ищем мать. И что он убедит нас в необходимости уничтожить Штурманскую Группу. Поначалу мы все этого хотели, да? Все, кроме Циной.
— Ага. И все же он записал это словно инструкцию. Словно выполняя приказ… Так откуда он получает приказы?
Ким ослабляет хватку.
— Что еще показала тебе Нелл?
Самое главное открытие. До сих пор не могу поверить.
— То, что в нас заложена память и программы Корабля — а может, и не только они. Мы — запасные биологические устройства хранения данных. Каждый раз, когда мы подключаемся к Кораблю, он восстанавливает свою память. Некоторые выжженные отсеки уже восстанавливаются — и мы активно тому способствуем, особенно Нелл и Циной.
— А я?
— Не очень. Пока. Нелл не знает, где ты пригодишься.
— Она подключила к Кораблю не только тебя, но и твоего двойника. Разве вы не одинаковые?
— Не знаю.
— Зачем он Кораблю? Что в нем заложено?
— Не знаю. — Мне неприятно делать какие-либо выводы о моем дубле. Судя по тому, как на меня смотрит Ким, как испытывала нас Нелл, я и сам еще под подозрением.
Девочка вернулась и теперь ждет нас на пересечении с очередным тоннелем. Говорить в ее присутствии мне не хочется.
Коридор, по которому мы шли, метров через десять заканчивается выгнутой стеной.
— К периферии, — роняет девочка, отталкивается от пола и летит вверх по шахте.
Мы следуем за ней и менее чем через тридцать метров погружаемся во что-то темное, теплое и влажное. Ким цепляется за болтающийся кабель, затем хватает своей мясистой ручищей меня за лодыжку. Словно реагируя на наше появление, в шахте внезапно загорается свет — такой яркий, что мы вынуждены прикрыть глаза.
— Нужно было зажмуриться, — говорит девочка; она — небольшое размытое пятно где-то рядом.
— Спасибо, что предупредила, — отвечает Ким.
Я подглядываю сквозь пальцы. Картинка обретает детали. Секунду мы болтаемся на вытянутом тросе, затем Ким ставит меня на ноги. Я оглядываюсь, но далеко не отхожу — с ним спокойнее.
Мы стоим на краю шахты, рядом с гигантской сферой — она значительно больше, чем шары-леса или мусорные кучи в Корпусе-1. Она такая огромная, что, кажется, достигает самой обшивки. Возможно, даже выгибает ее наружу. Надеюсь, здесь есть своя обсервационная палуба. Я бы хотел увидеть, что происходит на луне.
Огромное яркое пространство далеко не пусто. В четырех-пяти метрах от стены начинается ряд из сотен висящих в воздухе молочно-белых шаров, их окружают блестящие полупрозрачные ветви. Кончики ветвей переходят в трубочки; такое впечатление, будто шары окружены пухом, словно семена огромных одуванчиков. Нас ослепил отражающийся от них свет из далекого источника.
Ким предупреждает:
— Не трогай.
Ветви прекрасны — и жутко острые.
— Что это? — спрашиваю я у девочки.
— Библиотека Матери, — отвечает она.
Ветви над нами шумят — быстро, тревожно. Вдоль внешних трубочек движутся палочки на тоненьких ножках — раздвигают ветви, втыкают свои носики в каждое пушистое «семечко». Затем палочки отступают, переходят к следующему шару…
— Я понимаю, — говорит Ким. — Перед нами своего рода база Кладоса — библиотека, из которой берет данные Каталог. Это генофонд. Но он слишком велик. Что-то здесь не так. Я понимаю… — удивленно повторяет он.
— Похоже, ты нашел свое призвание, — говорю я.
— Ага. Я кулинар, помощник шеф-повара, а это — схема моей кухни.
Девочка улыбается.
— Мать будет рада.
— Но вот вопрос: почему кухня такая большая? — спрашивает Ким. — Помещения, в которых я должен работать, гораздо меньше. Гены крошечные, так зачем все это?
По-моему, я знаю ответ, но он мне не нравится. В глубине моей сущности заложен конфликт, огромное противоречие, которое порвет меня на части — или превратит в чудовище, такое же страшное, как и те, которые можно найти на тайных страницах Каталога…
Или в книге моего двойника. Все зависит от того, как я поступлю, когда мы встретим Мать.
Я заглушаю еле слышный внутренний голос, отправляю его обратно во мрак, и мы лезем по тросам за девочкой — туда, где огромная сфера переходит в другую, поменьше, метров сорок в диаметре, пустую и темную.
В центре сферы торчит труба, ее поверхность покрыта инеем. Она словно лифт, соединяющий огромную кухню со столовой.
— Действуем быстро, — объясняет девочка. — Тросов нет. Ничего не касаемся, просто прыгаем и летим.
