Она продолжала в том же духе, пока Джеррин не оборвал ее:
— Ты что, не в своем уме? — яростно спросил он.
— Позвольте вам заметить, мадам, что я не потерплю такой ерунды в своем присутствии. Если ты хочешь поболтать о заговорах Клэйна против государства, то, пожалуйста, не со мной.
Ее нелогичность так разозлила Джеррина, что на какой-то момент он забыл о своих собственных подозрениях.
Лилидел смотрела на него обиженным взглядом.
— Ты никогда прежде не говорил со мной так, — фыркнула она, крепко прижимая к себе девочку, словно им грозила опасность.
Это движение привлекло его внимание к ребенку. В ее действиях было нечто такое, что пробудило в памяти Джеррина прошедшие годы, все случаи, когда она приводила с собой одного из их детей, если приходила к нему с жалобой или просьбой. Шок от прозрения был ужасен. Он всегда гордился тем, что Лилидел, в отличие от интригующих супруг правителей прошлого, никогда не использовала их отношения в личных целях.
Неожиданно у него в голове промелькнули тысячи эпизодов, когда она приходила к нему с просьбами посодействовать интересам какого-нибудь человека. Она предлагала назначения на должности различной важности, вплоть до комендантских. В своей спокойной, тихой манере она провела фантастическое число указов, распоряжений и законов, из которых возможно лишь какая-то частица могла зародиться в ее собственной голове.
В его глазах она стала вдруг представителем группы, управляющей его провинциями, в то время как он был всецело занят военными делами. Они сплели вокруг него обширную организацию, содействующую их интересам. И именно они хотели настроить его против Клэйна.
Степень предательства отрезвила его. Трудно было поверить, что Лилидел могла осознавать, что лежало за всем, что она сделала и делает. Легче было думать, что ее характер тоже был проанализирован какими-то умными людьми и что ее просто использовали. Несомненно однако то, что она должна была вести эту игру сознательно, исходя из материнских идеалов. Он не сомневался, что она любила своих детей.
Проблема была слишком важна, чтобы принимать решение немедленно. Джеррин спокойно сказал:
— Пожалуйста, оставь меня. У меня нет желания грубить тебе. Ты застала меня в тяжелый момент.
Когда она ушла, он долго стоял в нерешительности, мысленно вернувшись к сообщению Клэйна. Наконец он принял решение: «Если я не знаю, что делать с этим проклятым кораблем, необходимо посоветоваться. Пора разузнать, что думает по этому поводу Клэйн».
Его сообщение к брату было кратким и по существу. «Давай встретимся. Назначь дату, место и условия».
Ответ Клэйна был не более многословен: «Распорядись о немедленной эвакуации из крупных городов. Тебя устроит, если я пришлю за тобой корабль?»
«Да», — ответил Джеррин.
Когда команда лорда-советника прибыла на корабль, не было никаких следов Клэйна. Джеррин принял крывшееся за этим с мрачной улыбкой. Но среди его штаба слышалось раздраженное бормотание. Напряжение спало, когда к трапу поспешно подошел какой-то сотрудник в генеральской форме. Быстро подойдя, он отсалютовал, встал по стойке смирно, ожидая разрешения говорить. Джеррин дал его.
Человек быстро извиняющимся тоном сказал:
— Ваше превосходительство, лорд Клэйн шлет свои искренние сожаления, что не смог завершить некоторые предварительные мероприятия. Мы заберем его в его имении, и он будет к вашим услугам, как только окажется на борту.
Джеррин смягчился. Он не был ярым сторонником правил, но ему не нужно было говорить, что люди, намеренно их нарушающие, выражают невысказанные цели и мысли. Он был рад, что Клэйн выбрал этот способ выразить свои цели. Он удовлетворился минимумом любезности.
Джеррин не был настолько бестактен, чтобы спросить о природе этих «предварительных мероприятий», которые вызвали задержку. Он считал само собой разумеющимся, что они существовали только в воображении его брата.
Из иллюминатора своих апартаментов несколько минут спустя, он видел, как уплывала внизу земля, и тогда он почувствовал первое беспокойство, в первый раз подумав, что он, возможно, поторопился, рискнув взойти на борт этого корабля без сопровождающего флота. Трудно было поверить, что его брат пойдет на риск большой гражданской войны, и однако такие вещи случались.
Он не мог себя заставить открыто признать, что он возможно попал в ловушку, потому не стал говорить его офицерам о своих подозрениях.
Он почувствовал себя лучше, когда корабль начал спускаться к посадочному полю имения Клэйна. Позже, когда он увидел, как его брат идет через поле, тревоги его почти совсем улеглись. Он заинтересовался, когда увидел, что люди позади Клэйна несли какой-то удлиненный продолговатый предмет. В этом желобе было нечто блестящее, и оно казалось очень медленно двигалось взад и вперед. Оно уже было вне поля его видимости, когда он смог решить, что это. Оно выглядело как стеклянный шар.
Вскоре корабль снова был в воздухе, и наконец прибыл офицер с просьбой Клэйна об аудиенции. Джеррин сразу же дал разрешение. Он был озадачен. Так куда же направлялся корабль?
Все это время он сидел; но, когда вошел Клэйн, он поднялся на ноги. Устройство апартаментов было идеальным для принятия почтения высокопоставленными лицами от меньших смертных. Из передней, где находился вход, три ступеньки вели к большой приемной. Наверху, словно на тронном подиуме, ждал Джеррин. Прищурив глаза и сжав губы, он наблюдал, как его брат подходит к нему.
Еще из иллюминатора он заметил, что Клэйн, как обычно был в храмовой одежде. Теперь у него был момент рассмотреть подробности. Даже в этом скудном скромном окружении он выглядел бесцветным и непритягательным.
В этой комнате, с дюжиной штабных офицеров в их голубовато-серебряной униформе, он казался настолько убогим, что старший брат, не мог поверить, что здесь была какая-то угроза его собственному положению. Непреклонная враждебность покинула Джеррина. Волна жалости и понимания нахлынула на него. Он ведь слишком хорошо знал, как тщательно эта одежда скрывала плечи, руки и грудь мутанта.
«Я помню, — подумал он, — как группа детей, в которой бывал и я, раздевала его и насмехалась над ним».
Это было давно, более двадцати лет назад. Но это воспоминание вызвало чувство вины, и он обнял своими огромными, сильными руками хрупкое тело Клэйна.
— Дорогой брат, — сказал он, — рад тебя видеть.
Через минуту он отступил назад, чувствуя себя гораздо лучше, ощутив в себе гораздо больше уверенности что его нежный брат никогда не будет соперничать с ним за власть. Он снова заговорил:
