— Минутку внимания, господа. Перед вами самая передовая технология в области психологического воздействия на человека. Приклеиваем вам на запястье этот листочек — и ваша воля сломлена. Заранее предупреждаю — без фокусов!
Будете срывать, вам же хуже, наденем наручники. Так что расслабьтесь и не упрямтесь, это для вас неизбежно!
Подойдя к Александру, он взял его за руку и начал пристраивать свой фиговый листочек. Улучив момент, Александр ударил высокого, вложив в кулак всю силу, и тот рухнул, как подкошенный.
— Что ж, молодцом, нокаут, чистый нокаут! — прокомментировал полковник. И, уже вновь обращаясь к помощнику, резко произнес: — Охрану! В камеру обоих, раздельно! Не кормить, воды не давать! Выпускать только на допрос, если сами изъявят желание. Хватит с ними няньчиться. Пора говорить по-взрослому!
Появился солдат, ранее выгнанный полковником немного охладить пыл. Теперь ему доверили конвоировать Александра. Татьяну поручили средних лет сержанту. Странно даже: уже не молод, а все еще сержант. Он взирал на Татьяну абсолютно безразлично, вел ее, грубо подталкивая в спину, на протесты девушки никак не реагировал.
Вскоре они оказались в подвале родного института. Под камеры были приспособлены два промышленных холодильника. Они, конечно, не работали, но это мало утешало. Двери были закрыты наглухо, вентиляция осуществлялась только через маленькие окошечки, заделанные мелкой сеткой. И самое неприятное — запахи!
Было совершенно непонятно, чем конкретно пахнет, но в сумме весьма неприятно. А еще Татьяне очень хотелось в туалет. Она понимала, что ее никто не выпустит, придется как-то выходить из неприятного положения… Александру, как мужчине, было легче переносить подобные неудобства. Охрана находилась возле дверей морозильных камер…
Александр попробовал было громко позвать Татьяну, но получил лишь предупреждение от охранника. Тогда он стал обдумывать сложившуюся ситуацию. Что же делать дальше?
Конечно, будь он один, проблем было бы меньше, но с ним Татьяна, и она страдает. Самым удручающим для него было то, что в ее злоключениях виноват он сам, и только он один! Где и как он проявил неосторожность, когда потерял бдительность?..
И когда, в конце концов, совершил роковую ошибку, что привела их в этот малоприятный во всех отношениях подвал? Наверное, для большей схожести с тюремной камерой под потолком одиноко висела и тускло светила лампочка, и ее нельзя было выключить.
В глубине камеры стояла скамья. Обычная парковая скамейка. Александр узнал ее, он видел эту скамью в скверике во внутреннем дворике института и не раз сиживал на ней, размышляя над своими проблемами. Было так удобно вдали от коллег обдумывать любой вопрос, пока никто не помешает.
Он прекратил вышагивать по камере (хотя формально это обычный промышленный холодильник, мысленно называть это помещение по-другому уже невозможно, подумалось Александру. Тюрьма она и есть тюрьма!), присел на старую знакомую скамейку. Сколько сейчас времени?
Определить трудно, никаких окон, естественно, в подвале не было, а часы и все предметы, находившиеся в карманах, были отобраны охраной и уложены в толстый целлофановый пакет. Оставалось только примерно прикидывать. По расчетам Александра, было что-то около полуночи. От всех сегодняшних переживаний он здорово устал. Постаравшись поудобнее прислониться к стенке, он незаметно для себя самого задремал.
Виделись ему не радужные перспективы их с Татьяной будущего. Почему-то возник силуэт полковника, он грозил кулаком, при этом что-то крича, судя по выражению лица — сплошные ругательства. Лицо у него сделалось даже не красным, а скорее, пурпурным, и глаза почти вываливались из орбит… Александр тряхнул головой. Бр-р! Изыди! Видение исчезло.
Зато возникло нечто другое: в углу камеры белым пятном виднелся Изюм. Правда он уже был не совсем белый, скорее, какой-то серый… ну, прямо кролик! Ему бы еще морковку в лапы — и не отличишь! И стоял он как заяц, на задних лапах, активно жестикулируя, будто хотел что-то сообщить: прикладывал к губам свой одинокий коготок. На человеческом языке жестов это означало: «Тихо, ничего не говори, нас могут услышать!»
Странно, с видениями обычно не разговаривают, подумал Александр. Если только… человек не сходит с ума. Да нет, еще рановато, суток не прошло. Одиночка ты моя, одиночка… интересно, как там Танечка?
Он потряс головой, однако видение не исчезло, наоборот — приблизилось и показало исписанный лист бумаги.
— Боже! — не удержавшись, воскликнул Александр, но тут же замолчал. И уже про себя подумал: «Так он настоящий! Вот счастье!» Приятно встретить в тяжелую годину верного товарища. Да, это товарищ. Ну и что, что он на четырех лапах? Разве не бывает четвероногих друзей?
Правда, человек обычно подразумевает собаку… Но тут уникальный, особый случай! И потом, в камере-то оказался не пес, а Изюм, и пришел он оказать помощь!
Александр этому факту был бесконечно рад. А как же иначе, это вам не бездушный и хитрый полковник! Тут вам верный товарищ и друг на все времена и пространства! И это поразительно. А главное — своевременно! Взяв из лап Изюма бумагу, он прочел: «Пришлось вернуться к старому испытанному способу общения посредством пера и бумаги, дабы не допустить, чтобы охрана что-либо пронюхала. Дела плохи! Я подслушал разговор полковника по телефону, видимо, с кем-то важным. Из обмена фразами я понял, что Вам грозит смертельная опасность!
Если Вы не заговорите и не подпишете бумаги, они Вас уничтожат. На самом деле они Вас, к сожалению, уничтожат в любом случае… Они никогда не оставляют следов, это их правило. Ваш друг и сокурсник тоже под арестом, с той лишь разницей, что под домашним, но выйти не может. От него помощи пока ждать не приходится.
Надеяться можно только на себя. Я кое-что придумал, вот только не знаю, понравится ли Вам мое предложение… правильней будет сказать — единственно возможный вариант. Выход так сказать из сложившейся ситуации.
У них в секретной лаборатории, куда я могу пробраться, находится уникальная и единственная в мире установка. Ее возможности по и изменению функций головного мозга восхищают! Это детище Вашего несостоявшегося коллеги.
Когда я у него был час назад, он предложил взорвать эту треклятую машину к чертовой матери. Она создана слишком рано, человечество еще не готово осознать ее возможности и использовать их во благо всех живущих на Земле. На его предложение я посоветовал пока не спешить. Надо использовать машину для вашего спасения, а потом можем и взорвать.
