- Ваша Светлость! - провозгласил верховный жрец, когда за нашими спинами сомкнулись золотые двери. - Позвольте представить Вам нового Лапоположенного, Благословенного Избранника Р'Мяфа, Римбольда и его друзей. Они путешественники, лишь сегодня пересекшие границы Ай-Ту-Дорра.
Мы поклонились, слегка опустила свои четыре подбородка и герцогиня.
- Добро пожаловать, - устало произнесла она. - Друзья Лапоположенного желанные гости в моем доме. Знаешь ли ты, Избранник, что для тебя означает Лапоположение?
- Ну, - важно начал Римбольд, подбоченясь и выставив вперед ногу, - я полагаю, что это - почетная должность...
- Не совсем. Это значит, что ты, являясь сегодня гласом Р'Мяфа, можешь до заката солнца попросить меня о чем угодно, и я обязуюсь выполнить эту просьбу.
Глори пихнула меня локтем в бок; я ответил понимающим кивком. Римбольд, явно ошеломленный, захлопал глазами:
- Что угодно?
- Само собой, в рамках разумного, - ответил за Белисинду представительный старец, поверх ухоженной белоснежной бороды которого покоилась тяжелая золотая цепь с большой печатью. - Знай, что ты не можешь просить герцогского престола или места при дворе, равно как и смерти или личного имущества любого, находящегося на государственной службе. Кроме того, ты не можешь требовать в жены женщину разных с тобой рас без ее согласия, просить денег и драгоценностей, выраженных более чем пятизначной цифрой, передачи в твое владение святыни Ай-Ту-Дорра и развязывания войны против любого государства.
- Благодарю тебя, Хранитель Печати, - кивнула герцогиня, проигнорировав вырвавшееся у гнома восхищенное: "Ух, ты!"
Тем временем к креслу-трону приблизился еще один сановник - наряженный в алый с серебром кафтан долговязый тип, от выражения лица которого мигом свернулось бы молоко, и что-то прошептал. Белисинда вновь кивнула, и он с поклоном выскользнул за дверь.
- Я должна вынести постановления по делам преступников, - обратилась к нам правительница Ай-Ту-Дорра, - Избранник и его спутники могут пройти в комнаты для гостей, отдохнуть и подкрепить силы, но, если пожелают, могут и остаться.
- Спасибо, спасибо, я думаю... - начал Римбольд, но Глори дернула его за кафтан и с очаровательной улыбкой закончила:
- Мы с радостью останемся, чтобы воочию лицезреть прославленное Ай-Ту-Доррское правосудие.
- Прошу, - Белисинда равнодушно махнула рукой в сторону стоящих у трона стульев.
- Но я устал и хочу есть! - тихо возмутился Римбольд.
- Так нужно, - сквозь зубы процедила Глори, подпихивая рукой гнома и ухитряясь все так же мило улыбаться. - Я тебе все объясню... впрочем, сам увидишь. Садись и молчи!
- Ну, хорошо! - проворчал гном. - Но за такое обращение вы не получите и медяка из той груды сокровищ, которые я потребую от герцогини, так и знайте!
Усевшись на цельнозолотой, и поэтому жутко неудобный стул, я покосился на уютное мягкое кресло Белисинды и завистливо вздохнул.
- Нет, пожалуй, я попрошу для себя прекрасный дворец где-нибудь в пригороде, и чтобы в нем обязательно был такой же, как здесь, сад, а еще...
Договорить размечтавшемуся Римбольду не дал оглушительный звук фанфар. Двери широко распахнулись, и четверо гвардейцев с мечами наголо, печатая шаг, вошли в зал. Между ними, скованные по рукам и ногам, брели крикливо разодетая и чрезмерно намазанная девица, определить профессию которой не составляло труда, какой-то пронырливого вида старикашка и наш Бон. Одежда его превратилась в живописнейший подбор лоскутков, на скуле запеклась кровь, но глаза как всегда улыбались. Более того, у паршивца еще хватало самообладания для того, чтобы громко насвистывать под нос весьма непристойную песенку, в которой слово "кошечка" имело совершенно нетипичный для Ай-ту-Дорра смысл. Похоже, преступник до сих пор не совсем понимал, что его ожидает. Правда, при виде нашей компании, сидящей по левую руку от герцогини, парень резко оборвал свист и попытался инстинктивно протереть глаза, но, видимо вспомнив о кандалах, лишь судорожно сглотнул.
- Это же... - начал было Римбольд, но тут вперед шагнул шептавшийся с герцогиней мужчина в алом. В одной руке он сжимал короткий серебряный жезл (угадайте с трех раз, с каким навершием?), в другой - кожаную папку с тем же тиснением.
- Кто этот человек, Лорд Справедливости? - раздался во внезапно наступившей тишине голос Белисинды. Кивком она указала на старика.
- Преступник, Ваша Светлость, по имени... - Лорд полез в папку и прочитал: - ... по имени Тиндл Никс. Бродяга, без определенного места жительства, не женат. Судим дважды, второй раз клеймен железом.
- Примерный мальчик, - даже серьезность момента не смогла изгнать всепоглощающую скуку из голоса герцогини. С другой стороны, как, интересно, звучал бы мой собственный голос хотя бы после пары лет, изо дня в день наполненных такими вот серьезными моментами? - Ну-с, и что он натворил на этот раз?
Лорд вновь раскрыл папку:
- За несколько минут до заката прошедшего дня преступник срезал у потомственного купца Роликса Четвертого кошелек, когда упомянутый купец выходил из таверны "Кис-Кис", чтобы отправиться домой. Обвинитель и свидетели ждут разрешения войти, Ваша Светлость.
- Что ж, введите свидетелей.
Да, с точки зрения Белисинды, все действительно более чем скучно. Сначала высказывался обвинитель, потом свидетелей приводили к присяге, они давали свои показания, потом слово предоставлялось обвиняемому, и, наконец, герцогиня выносила приговор. Рутина, одним словом. Старикашка получил пять лет каменоломен, "ночная бабочка", уличенная в попытке подмешать в вино богатого клиента любовный эликсир - к порке и лишения лицензии на полгода. Наконец, наступила очередь нашего друга.
- Этот человек, Бон Геймс, сегодня при многочисленных свидетелях ударил ногой кошку...
Сановники возмущенно зашумели, но мгновенно замолчали, стоило только герцогине поднять руку.
- ...на Площади Вертикальных Зрачков, в три с четвертью часа после полудни, - спокойно закончил Лорд Справедливости.
Суд выслушал троих из "многочисленных свидетелей" преступления: продавца засахаренных фруктов - мальчика лет семи и двух толстых теток зеленщицу и владелицу скобяной лавки, а потом Белисинда обратилась к парню:
- Что ты можешь сказать в свое оправдание, Бон Геймс?
Даже в кандалах, Бон ухитрился элегантно поклониться, откашлялся и начал:
- Ваша Светлость! Прежде всего, позвольте мне выразить Вам свою признательность за то, что в Ай-Ту-Дорре, как и подобает любому цивилизованному государству, человека не могут осудить, пока не доказана его вина. Уверен, что как только вы услышите подробности этого происшествия, то поймете, что нет никакого преступления, а присутствует лишь досадное незнание и роковая случайность.
