десяти лет? Вирусный эффектор – крайне опасная штука для неумелого оператора, а откуда умение у маленького несмышленого ребенка? Представь, что тебя с завязанными глазами засунут в промышленный экскаватор с сенсорным управлением на многолюдной площади. Да ты, просто бессмысленно размахивая руками над панелью, перебьешь и передавишь кучу народу! Кстати, половина смертей девиантов – от обрушения себе на голову строения, в котором они находились. А вторая половина погибла от пуль обезумевших от страха солдат и полицейских, которым чаще всего реальной опасности не угрожало. Так что забудь сказки про малолетних чудовищ: те девианты, которые оказались в состоянии контролировать свой эффектор, немногим более опасны, чем простые дети.
– Эффектор… – пробормотала Цукка. – Что такое «эффектор»? И почему «вирусный»?
– Эффектор – устройство для воздействия на окружающий мир. В данном случае – устройство вихреполевой, чисто энергетической природы. Вирусный – потому что является саморазмножающейся машиной, произвольно внедряющей собственные копии в разумные биоформы в пределах досягаемости.
– В разумные биоформы… – Цукка покатала слова на языке и вдруг вскочила на ноги. – Так что же, значит, та штука сидит и во мне? И я тоже стану девиантом?
– Первое утверждение верно. Второе – чушь. Цу, сядь и успокойся. Впервые носителей вирусного эффектора обнаружили примерно четыре года назад, когда документально зафиксировали появление первого ребенка-девианта. Эпидемия передачи эффектора, если ее можно так назвать, распространялась со скоростью лесного пожара. Сейчас можно смело утверждать, что в мире не осталось ни одного разумного существа, не являющейся носителем вирусного эффектора в латентном состоянии. Но беда – или счастье – в том, что эффектор срастается с нервной системой носителя исключительно в возрасте от восьми до десяти лет у человека, от четырех до пяти лет у тролля и от пяти до семи лет у орка, причем вероятность пробуждения – примерно один шанс из трех миллионов.
– Из трех миллионов?
– Именно. Ну, если точнее, шансов все же куда больше, но одна трехмиллионная – вероятность получить хорошо развитый, сильный эффектор. Во всех смыслах сильный – и физический, и с дополнительными способностями вроде эмпатии, как у Яны.
– Так она на самом деле знает, что чувствуют люди? – охнула Цукка. – И я?
– Да. И это – одна из причин, по которой ты здесь. У тебя очень уравновешенная психика. Ты редко сердишься, всегда дружелюбна и хорошо относишься к детям. Она почувствовала, что тебя можно не бояться, и благодаря тебе мне удалось удержать здесь ее, а через нее – и Карину.
– То есть ты все-таки меня использовал… – Цукка устало потерла пальцами глаза.
– Да. Но еще раз я спрашиваю тебя, Цу – если бы период назад ты знала, что происходит на самом деле, отказалась бы поселиться в моем доме, чтобы помочь мне… нет, не мне – детям? Яне? Карине? – Дзинтон наклонился вперед, взял Цукку за подбородок и заставил ее посмотреть себе в глаза. – Ответь мне, Цу, только честно.
Девушка вздохнула и осторожно высвободилась.
– Конечно, не отказалась бы, – грустно сказала она. – Тем более, что не так уж я и напрягалась. Но все-таки, знаешь, как-то неприятно, когда тебя используют втемную.
– Знаю, – кивнул Дзинтон. – Я же говорю – я сволочь и гад. Но сама посуди – а если бы я с самого начала рассказал тебе про Институт? Ты бы точно не решилась ввязаться в историю.
– Да мне и сейчас страшно, – Цукка скривила губы. – Ты просто не представляешь, как страшно…
– Вполне представляю. Цу, слушай меня и запоминай всем сердцем: тебе не грозит никакая опасность из-за того, что я втянул тебя в свои игры. Ты находишься под моей защитой, а моя защита – такая штука, что сможет укрыть тебя даже от вспышки сверхновой. Ты в полной безопасности, и ни одна живая душа в мире не сможет прикоснуться к тебе даже пальцем без твоего желания. И ты, и Карина, и Яна, и Палек – все, кто живут со мной под одной крышей, в безопасности.
– Отрадно слышать, – хмыкнула девушка. – Но, кажется мне, ты себя переоцениваешь. Министерство обороны вряд ли стерпит оплеуху, которую ты им отвесил.
– Министерство обороны стерпит любую оплеуху, которую я ему отвешу, – серьезно ответил Дзинтон. – Если бы не… дополнительные соображения, я бы уже свернул десяток-другой шей тем, кто ответственен за подобное безобразие.
– И все равно у тебя концы с концами не сходятся, – Цукка скептически посмотрела на него. – Насчет того же усыновления – я слышала, что процедура занимает минимум полгода, причем разрешение дают далеко не всем. А уж какие шансы у одинокого молодого мужчины удочерить тринадцатилетнюю девочку, я просто промолчу. А еще для усыновления сирот требуется согласие официальных представителей органов опеки. Откуда оно у тебя, если речь идет о бежавших девиантах?
– Я же говорю – ты у меня умница! – опять быстро улыбнулся Дзинтон. – Да, в обычной ситуации именно так все и происходит. Но я-то не обычный человек, и ситуация не слишком обычная. Подписи представителей на электронном документе самые настоящие. Сама же процедура усыновления… ну, скажем, есть в городской комиссии люди, сочувствующие нашему делу.
– Вашему делу… – вздохнула Цукка. – Ну что же, я рада за тебя, Дзи. Но я, наверное, съеду отсюда в ближайшее время. Не хочу участвовать в шпионских играх.
– Есть встречное предложение, – Дзинтон жестом фокусника извлек откуда-то – из воздуха, что ли? – лист бумаги и положил его на стол перед девушкой. – Прочитай.
– Предложение? – Цукка озадаченно взяла лист в руки. – «Контракт. Мы, нижеподписавшиеся господин Дзинтон Мураций и госпожа Цукка Мерованова, шестого числа шестого периода восемьсот сорок третьего года заключили настоящий Контракт в том, что вышеупомянутая госпожа Цукка Мерованова принимает на себя обязанности воспитательницы круглосуточного присутствия…» Что?!
– Я предлагаю тебе работу, – спокойно сказал парень. – Взамен работы продавщицей, от которой ты явно не в восторге. Ты становишься официальной няней Карины, Яны и Палека. Чуть позже переделаем – оформим тебя как опекуна, но сейчас пока не время. Жалование – десять тысяч в период чистыми, плюс бесплатное проживание, включая коммунальные услуги, плюс бесплатное питание. Обязанности – то, что ты и без того делала на добровольной основе, и немного сверху: следить, чтобы дети посещали школу, делали уроки и так далее. Срок контракта – до наступления совершеннолетия последнего ребенка, с правом расторжения любой из сторон с предварительным уведомлением за две недели. Ну, и остальное, что положено. Стандартная форма. Если хочешь, можешь показать текст юристу.
– Ну ты даешь… – потрясенно пробормотала Цукка. – Знаешь, Дзи, я чего угодно ожидала, только не такого.
