— Этот легионер, — указала Белазир, — убил вашего солдата.
Калид взглянул на Джаллалудина. Что-то промелькнуло в серых глазах делизийца, не просто подозрение или вражда. «Он размышляет, — мелькнуло в голове у Дахара, — не просто действует».
Он видит то, на что смотрит, и думает о том, что видит.
— Уберите оружие, — продолжала Белазир. — Мы свое не обнажили.
— Пока ты четко выполняла все условия нашей встречи, главнокомандующая.
Я признаю это, но ты могла спрятать своих легионеров в лесу.
— Разве ты не убедился, прежде чем пришел сюда, что я этого не сделала?
— Вряд ли мы втроем могли провести доскональную разведку.
— Как и вчетвером. Нападение исподтишка больше в духе делизийцев.
— Но встречу предложила ты. Я не желаю рисковать.
Только на мгновение Белазир повернулась в сторону Дахара и почти сразу же отвела глаза, но Дахар увидел: она уже пожалела, что посмотрела на него. Калид успел перехватить взгляд командующей и задумчиво уставился на Дахара.
— Геды запретили убийства в Эр-Фроу, — заговорила Белазир. — Я приказала своим легионам не атаковать делизийцев. Этот брат-легионер нарушил мой приказ, и должен умереть от моей руки. — Однако Делизия, — голос Белазир оставался спокойным, но подбородок напрягся, а глаза вспыхнули, — могла не поверить в это. Всем известно, что некоторые делизийские солдаты избегают наказания, если им посчастливилось родиться в состоятельной семье, и вы можете решить, что такое практикуется и у нас.
Дахар пристально следил за Калидом. Тот сделал вид, что не слышал оскорбления, которое в Джеле звучало бы подобно смертному приговору, но один из его солдат подавил презрительную усмешку. Мелкий дождь все так же барабанил по плитам.
— Джела нарушила перемирие, установленное гедами, — продолжала Белазир.
— Чтобы уравновесить это зло, вы имеете право сами казнить легионера, убившего вашего солдата.
— Ты передаешь это право мне? — удивился Калид.
— Да.
— И ты думаешь, я в это поверю?
Белазир стояла, как каменная.
— Я помню сражения, — продолжал Калид, — когда Джела добивала своих раненых, лишь бы не оставлять их делизийцам. Почему же сейчас ты отдаешь мне своего легионера?
— Я уже сказала тебе.
— Ты сказала: «Чтобы уравновесить зло». Но, командующая, Джела никогда не считала злом убийство делизийца.
Главнокомандующей и без того не нравилось это соглашение, а Калид, похоже, стремился подогреть ее недовольство, он словно подталкивал Белазир забрать своего легионера назад. Зачем он это делал?
— Джела никогда раньше не была в Эр-Фроу, — сдерживаясь, возразила командующая.
— Чем же убийство в Эр-Фроу отличается от убийства на Холодной Реке?
Джелийская жестокость остается джелийской жестокостью.
— А делизийское предательство — делизийским предательством. Но в Эр-Фроу правим не ты и не я. Хозяева здесь геды, и мы стоим с ними на одном клинке чести.
— Тогда предложи своего недисциплинированного легионера им, — жестко сказал Калид.
Командующая молчала. В ее молчании Дахар уловил нечто большее, чем гнев, и понял, что потеряет Эр-Фроу. Белазир попыталась свалить Джаллалудина на Калида; тот по каким-то своим причинам отказывается. Она не станет уговаривать его. Калид уже нанес оскорбление джелийской чести, и Дахар подозревал, что сделал это намеренно. Он хотел заставить Белазир взять грех за смерть Джаллалудина на себя, ведь наказать убийцу должна была именно она. Но тогда из Эр-Фроу будут изгнаны только джелийцы.
Изгнание…
Калид воспользовался своим преимуществом:
— Отведи легионера к своим хозяевам, гедам.
Приступ бешенства исказил лицо Белазир. Дахар ясно представил, как перед ним закрываются двери Эр-Фроу, и он навсегда прощается с мечтой овладеть наукой гедов, в которой скрыт ключ к самой жизни. Но второй Дахар продолжал хладнокровно наблюдать за всем как будто со стороны.
«Главнокомандующая запретила тебе встревать в разговор», — промелькнуло у него в голове, и в тот же миг услышал свой голос:
— Он уже стоял перед гедами.
Калид повернулся и в упор посмотрел на Дахара.
— Геды сказали, что люди должны разобраться сами, — продолжал лейтенант. — Они сказали, что не станут вмешиваться. И еще они сказали, что хотели бы узнать, чем все закончится.
Услышав эти слова, Белазир словно окаменела. Дахар лгал: Джаллалудина не показывали гедам.
— А разве ты хочешь, чтобы они вмешались? — спросил Дахар, прощупывая почву.
— Я так не говорил, — ответил Калид, пожалуй, слишком поспешно.
Где-то здесь было слабое место, брешь в линии обороны. Но где? Если он не собирался убивать Джаллалудина, то зачем явился на переговоры? Почему бы своим бездействием не позволить гедам изгнать Джелу из Эр-Фроу?
— Я думал, Джела в состоянии следить за дисциплиной своих легионеров, — добавил Калид. — Разве дисциплина — не главная ваша гордость?
Сильный удар по самолюбию джелийцев, но Дахар не дал втянуть себя в спор.
— Геды с самого начала запретили кровопролития.
— А джелийцы дважды нарушили запрет.
— Верно. Поэтому мы и предлагаем вам казнить преступника.
Лейтенант Калида — тот, что повыше — переступил с ноги на ногу. Дахар оценивающе взглянул на него. У солдата были странные, очень светлые, даже для делизийца глаза, и в них неожиданно полыхнула слепая, звериная ненависть.
— Жизнь брата-легионера принадлежит тебе. Ты берешь ее или нет? — резко спросила Белазир.
— Интересно, почему этого хочешь ты? — быстро отозвался Калид. — Геды сказали, что выгонят людей, если в Эр-Фроу не прекратятся убийства. Джела убивала, а Делизия — нет. Не предлагаешь ли ты нам эту смерть для того, чтобы мы тоже были виновны в нарушении законов гедов? Чтобы нас тоже изгнали из Эр-Фроу и лишили оружия? Благородная сделка с благородной Джелой!
Он играл на каждой слабости Белазир. Собственное чувство стыда привело ее в бешенство.
— Неужели ты думаешь, что я буду умолять тебя взять жизнь воина? Избавь нас от твоей делизийской торговли и ответь — сейчас или никогда — ты убьешь его в расплату за смерть твоего солдата или нет?
На лице Калида ничего не отразилось. Дахар следил не за ним, а за его лейтенантами, стоявшими чуть сзади. Когда Калид упомянул о потере оружия в том случае, если Делизия убьет Джаллалудина, лицо человека пониже дрогнуло, челюсти сжались. Он почувствовал силу довода Калида. Но после слов Белазир колебание уступило место ненависти. Другой солдат, тот, что с прозрачными глазами, не колебался. Он жаждал смерти Джаллалудина больше чего бы то ни было, в его глазах светилась откровенная кровожадность. И Калид не мог повлиять на своих подчиненных. Дахар понял: в этом и заключается слабость позиции Калида. Вот почему ему пришлось пойти на переговоры, участвовать в торге, от которого он с радостью бы отказался.
