– Это какой город? – спросила Таня, стараясь скрыть волнение.
– Лужская агломерация, – ответил Карнаухов-младший.
– Прости, не понимаю…
– Луга стала средоточием пояса городов, радиально примыкающих к ней.
– А Ленинград?
– Ленинград? – переспросил Вадим. – А-а, понимаю… Это музей – туристический центр северо-западной части Балтийского региона.
– Странно, непривычно как-то… – пробормотала Таня.
– Привыкай.
Вадим увеличил скорость, уходя от грозы, и разноцветные башни, по сравнению с которыми знаменитый Эмпайр-стейт-билдинг казался карликом, начали отодвигаться к горизонту. Дождь прекратился, или они выскочили из него. В тучах образовался разрыв. Чудесная окольцованная луна отразилась в стальной глади большого озера, на берегу которого сияло огнями протяженное сооружение, похожее на огромный коксохимический завод.
– Космодром, – сказал Карнаухов-младший. – До отлета пятнадцать минут.
Космодром Таню впечатлил гораздо меньше, чем оставленный позади мегагород. Она ожидала увидеть серебристые громады эллингов, грациозные силуэты грузовых лебедок и сигарообразные корпуса междупланетных ракет, лежащих на устремленных к небу металлических эстакадах – как в фильме «Космический рейс», – но ничего этого не было. Сферы, цилиндры, эллипсоиды и куда более причудливые конструкции – без всякого видимого порядка расставленные по просторному полю.
Вадим сбросил скорость, плавно подводя глиф к посадочной площадке, расположенной на крыше круглого здания. Некая невидимая сила подхватила юркий самолетик, и он замер, будто муха, угодившая в сахарный сироп.
– Прибыли, – сообщил пилот, распахивая «фонарь» кабины.
Он выскочил первым, помог спуститься пассажирке. Держа ее за руку, быстро повел между стройных рядов жукообразных аппаратов, которые висели в воздухе, не касаясь плоским днищем площадки.
– А чемодан? – спохватилась Таня.
– Не беспокойся, – сказал Вадим. – Стюарды заберут.
Они почти бегом добрались до ярко освещенного прямоугольника, что вел с крыши во внутренние помещения. Видимо, до отлета оставалось совсем мало времени. Карнаухов-младший не давал гостье осмотреться. Она лишь увидела череду прозрачных плоскостей, пронизанных наклонными золотистыми лентами, струящимися, как укрощенные реки, заключенные в хрустальные русла. Таня и Вадим мчались вприпрыжку. На них оглядывались куда более неторопливые посетители космодрома. Наконец на самом нижнем уровне Карнаухов-младший увлек гостью в зеркальный тоннель, из глубины которого веяло холодом. Навстречу опаздывающим устремился туманный силуэт, похожий на размытое отражение в мокром стекле. Силуэт выпростал блескучее щупальце – то ли хотел помахать вслед торопыгам, то ли предупредить о чем-то.
– Стюард! – крикнул ему Вадим. – Уровень первый. Точка три, седьмой диагонали. Доставить багаж в каюту семнадцать.
Призрак, названный стюардом, вспыхнул холодным голубым пламенем и пропал, оставив в воздухе запах озона.
– Квантовая телепортация, – пробормотал Карнаухов-младший. – Хорошая штука. Жаль, что противопоказана живым организмам…
Таня не сказала ничего, она запыхалась. К счастью, гонка завершилась. С потолка тоннеля опустился янтарного цвета цилиндр, повернулся вокруг своей оси. Вадим почти втолкнул гостью внутрь. Цилиндр повернулся снова, и нерадивые пассажиры очутились в округлом коридоре с белоснежными стенами и рядом розовых нумерованных дверей. У двери под номером семнадцать Карнаухов-младший остановился.
– Это твоя каюта, – сказал он. – Я в девятнадцатой. Располагайся, отдыхай.
– Мы что, уже в ракете?!
– Можно сказать и так, – отозвался Вадим. – До старта осталось две минуты. Если хочешь, можешь лечь на диван, или сесть в кресло, или остаться на ногах. Безразлично.
– Но как же! – воскликнула Таня. – Я же читала! Да и в кино видела. Нужно погрузиться в специальную ванну, иначе перегрузка все кости переломает.
– Это долго объяснять… В общем, разницы ты не почувствуешь.
– С ума сойти… А как открыть дверь?
– Она сама откроется. Пока мы тут стоим, дверь успела настроиться на твое психополе. Просто шагни к ней.
Таня так и поступила. Дверь не распахнулась и не сдвинулась в сторону, она просто исчезла. За дверью оказалось просторное помещение, лишенное прямых углов. Таня шагнула внутрь, оглянулась на Вадима, но за ней была все та же дверь, только уже с противоположной стороны. Осознав, что невероятный корабль вот-вот отправится в междупланетный перелет, Таня бросилась к широкому ложу, выступающему из стены. Наверное, это и был диван, о котором говорил Вадим. Напротив ложа – большое овальное окно. Девушка присела на краешек, а потом чуть сдвинулась к стене, сбросив туфли и поджав ноги. Она обвела взглядом каюту, невольно восхищаясь светло-серой обивкой мягких кресел, низеньким полукруглым столиком у окна, в темном стекле которого отражалась вся каюта. Часов не наблюдалось. Пассажирка и сама ощущала неумолимый бег времени, а в окружающем ничего не менялось. Таня решила, что Вадим подшутил над нею. Нет никакого корабля, а привез он ее в какую-нибудь гостиницу.
Она встала с дивана, прислушиваясь к своим ощущениям – ничего необычного, – на цыпочках подобралась к окну, выглянула. Свет в каюте померк, Таня отскочила к дивану – свет загорелся снова, тогда она вновь вернулась к окну. В каюте опять потемнело, и через окно проникло голубое сияние. Таня наклонилась. Ахнула. Наполненный светом, словно море в солнечный полдень, простор раскинулся, сколько хватал глаз. Невозможно было понять, что это. Ни с чем подобным Таня не сталкивалась в своей, не слишком пока длинной жизни, но что бы это ни было, оно было прекрасным.
Шорох за спиной заставил ее обернуться. Свет зажегся автоматически. Рядом с диваном стоял злополучный чемодан. Стюард-призрак выполнил поручение. Таня почувствовала, что не хочет оставаться одна. Вышла в коридор, подкралась к двери с номером девятнадцать, не зная, как поступить дальше. Постучать? Таня протянула руку, чтобы коснуться двери, но ничего не почувствовала, словно дверь была лишь иллюзией, при этом иллюзией, непроницаемой для материальных тел. Рука просто соскользнула с непрозрачной поверхности и беспомощно повисла в воздухе. Таня уже было повернулась к этой странной двери спиной, но голос Вадима остановил ее:
– Заходи, Таня.
Она обернулась. Лукавой двери не было. Карнаухов-младший стоял в проеме, улыбаясь. На нем был белый, пушистый, словно меховой, халат.
