— Да тише вы! — шикнул кто-то. — Дайте ей досказать.
— Наконец леди пришла в себя. И первым делом закинула свой веер прямо в львиное логово. Звери, понятно, зашевелились, зарычали, начали нервно расхаживать, а леди, весьма довольная собой, осведомилась:
— Ну-с, кто из вас, господа, хочет завоевать мою руку и сердце, вернув мне мой веер?
Местные принялись заключать новые пари, а двое молодых людей смотрели на логово львов, на леди, друг на друга, обдумывая ситуацию и пытаясь найти решение. В конце концов лейтенант, заслуживший каждую из медалей, которые носил, но усвоивший от своей матери кое-что относительно здравого смысла, покачал головой и сказал, что лучше он вернется в город и выпьет еще пинту пива. И он побрел по дороге, ворча под нос на женщин и их глупые причуды.
Тогда все посмотрели на капитана, гадая, как он поступит, и под их взглядами капитан снял китель, чтобы тот не помялся, расправил воротничок и сказал:
— Я это сделаю.
И стал спускаться в логово. Кто-то сказал, что у него больше смелости, чем мозгов, другие утверждали, что он просто слишком много выпил, но никто не думал, что он вообще вернется назад. Все напрягали зрение, пытаясь рассмотреть что-нибудь внутри логова, но тщетно. Оттуда доносилось лишь перерыкивание львов. А затем внезапно появился капитан. Вид у него был немного помятый, но зато в руке он держал веер.
— А вот и я! — сказала леди и приготовилась уже броситься к нему в объятия.
Но капитан, посмотрев ей прямо в глаза, проговорил:
— Если вам нужен веер, достаньте его сами.
И он швырнул веер обратно в логово львов.
Затем он вернулся в город, поставил лейтенанту еще пива, после чего каждый из них пошел своей дорогой. Получила ли та леди свой веер обратно, я не знаю. Вот такая сказка.
Джимми, когда ему представился случай поговорить со мной наедине, шепнул:
— По-моему, это здорово, что мы здесь по веской причине. Разве нет?
Утром, при полном свете, загасив костры и спрятав ранцевые вертолеты, предвкушая охоту, мы двинулись выслеживать тигра, ведя собак на поводке. По пути я подбирала камни с ладонь величиной и швыряла их во все стороны, стараясь во что-нибудь попасть, — для тренировки.
— Не так, — сказал Джимми. — Смотри, как надо.
Его бросок был более плавным и точным, но чем он отличался от моего, я не понимала.
— Так ты же неправильно делаешь, — сказал Ат. — Дергаешься всем телом.
— Вот-вот, — кивнул Джимми. — Ты бросаешь всем плечом, а предплечье почти не работает. А нужно, чтобы работало, и запястье тоже. Резче нужно…
— Снова притворяешься мило беспомощной, Миа? — осведомилась, подкравшись, Вени Морлок.
Я бросила камень, который держала в руке.
— Вот так-то лучше, — сказал Джимми.
Вени заслуживала достойного ответа; я уже повернулась к ней и открыла рот, как вдруг залаяли собаки. Это было не обычное гавканье — в лае слышалась напряженная, даже музыкальная нота, словно собаки почувствовали, что им есть о чем петь.
— Идите все сюда, — позвал мистер Писарро, и мы собрались вокруг него.
Мистер Марешаль, стоя на коленях прямо в глине, показывал на отпечаток-след. След был дюйма четыре в поперечнике и намного больше в длину.
— Вот мы и у цели, — сказал мистер Марешаль. — Обратите внимание на песчинки внутри следа. Ему не более двух часов. А скорее всего, меньше, — добавил он, изучив ветерок.
Мистер Писарро спустил с поводков собак. Дрожа и внюхиваясь в следы, собаки замерли на мгновение, а потом рванулись вперед, заливаясь лаем. Теперь, когда они взяли след, лай их стал более деловитым, что ли, и мы, подхваченные азартом, побежали за ними рысью, вверх-вниз по песчаным холмам. Я радовалась, что догадалась надеть сандалии, из них песок высыпался так же быстро, как и залетал.
Поразительно, какое разнообразие ландшафтов и растительных форм могут производить небольшие различия в силе ветра, температуре и влажности. Мы бежали по песчаным склонам оврагов, проламывались сквозь кустарник, где можно было — огибали его, уходя все дальше от покрытой травой долины. По всей видимости, тигр вышел в степь поохотиться и затем вернулся в заросли, где у него было логово.
Иногда мы теряли собак из виду и бежали только на лай. А однажды собаки сами потеряли след и вынуждены были вернуться назад.
Бежать стало труднее. И вдруг мы услышали, как собаки зашлись лаем, — они настигли тигра. Перемахнув через гребень очередного холма, мы успели заметить, как пурпурного цвета тигриный хвост исчезает за торчащей из песка скалой.
Если бы Третий Уровень в том виде, в котором он существует, создавался бы лишь как скопище земли и камней, это не стоило бы затраченного труда. Возьмите калькулятор и подсчитайте, сколько бы для этого понадобилось разведкораблей. Транспортировать землю с планет — огромный до абсурдности труд. Но Корабль, по сути, — не что иное, как гигантская скала, пронизанная коридорами и коммуникациями, словно голландский сыр. Поэтому для создания Третьего Уровня потребовалось лишь раздробить скалу и размельчить осколки до приемлемых размеров. Наш тигр исчез за осыпью, оставленной когда-то на этом месте гигантским камнепадом. Собаки последовали за ним.
С воинственным кличем мы бросились вниз по склону. В скалах тропа раздваивалась; одна узенькая тропка вела вверх и явно прочь от лающих собак, другая вела прямо «в яблочко».
— Несколько человек — туда! — запыхавшись, махнул рукой мистер Марешаль в сторону верхней тропы.
Я последовала за ним прямо вперед, и через мгновение мы выскочили на открытое пространство между скал, и там нас ждал облаиваемый, рычащий и бросающийся на собак тигр. Он был пурпурного цвета, мощные плечи — черные, клинообразная голова выглядела устрашающе, а зубы казались слишком велики для такой узкой морды. Вообще, в этой обстановке он выглядел столь же чужеродным существом, как, например, профессиональный футболист, но одновременно вид его внушал восхищение: тигр был функционально совершенен и так же, как футболист, импозантен.
Мы образовали круг. Собаки с лаем подскакивали к тигру с боков, но сразу отпрыгивали за пределы досягаемости, лишь только он поворачивался в их сторону. Зверь попытался было прорваться с противоположной стороны кольца — и здесь собаки не давали ему ни одного шанса. Но внезапно одна из собак замешкалась, не успела отскочить — и мгновенно была превращена в дергающуюся, окровавленную кучку мяса и костей.
Наверху, на камнях, появились мистер Писарро и четверо ребят. Одним из четверых был Дэвид Фармер, почти такой же увалень, как и Ригги Аллен. Молча взирая на кровь, шум и пыль внизу, Дэвид Фармер картинно позировал на вершине красноватой скалы и, я ничуть не сомневаюсь, уже собирался крикнуть, дабы обратить на себя наше восхищенное внимание, но вдруг оступился, потерял равновесие и, скользнув по скале, тяжело рухнул совсем рядом с тигром. Тигр даже испугался. Наверняка поэтому он, рыча, внезапно бросился в атаку, прямо через нашу последнюю, припавшую к земле собаку.
