– Либо мы достигли нижней поверхности, – сухо сказал он, – либо у этой животины очень твердое сердце.
Они подали машину немного назад и выровняли угол атаки так, чтобы продолжить проходку туннеля. Гусеницы машины катились по твердой поверхности, а ножи перемалывали вещество, которое теперь походило на плотно спрессованную пробку, густо пронизанную сосудами. Когда они продвинулись на несколько сот ярдов, Конвей подал лейтенанту знак, чтобы тот остановился.
– Материал не похож на тот, из которого делают мозги, – пояснил Конвей, – но я полагаю, что следует рассмотреть его поближе.
Они смогли собрать несколько образцов и посмотреть всё с близкого расстояния, но лишь в течение очень недолгого времени. К тому моменту, когда они нацепили скафандры и вышли из машины через задний люк, туннель, который они проделали, угрожающе перекосился, а между его стенками и влажным, скрипящим под ногами полом сочилась черная маслянистая жидкость.
Она все прибывала и достигла уровня их коленей.
Занести с собой в машину слишком много этого вещества Конвей не хотел. По предыдущим буровым пробам они знали, что отвратительный запах пропитает в помещении всё, что только можно.
Вернувшись обратно в машину, Мэрчисон подняла один из образцов. Он был похож на половинку разрезанного вдоль земного огурца. Ровная сторона была покрыта щетинистой подушкой червеобразных отростков, единственный стебель с другой стороны разветвлялся и разветвлялся множество раз, прежде чем подсоединиться к слою, где располагалась сеть нервных волокон.
– Я, пожалуй, сказала бы, что секреция растений помогает растворять и поглощать минералы и химические вещества из горных пород и почвы, а вместе с инфильтрующейся сюда водой она обеспечивает смазку, которая позволяет существу перемещаться, когда минеральные запасы иссякают. Но здесь нет ни признаков необычных нервных сетей и узлов, ни каких-либо следов и шрамов, которые оставляют инструменты, прорезая плоть. Так что, боюсь, нам придется попробовать снова где-нибудь в другом месте.
Почти час ушел на то, чтобы достигнуть следующей каверны, и около трех, чтобы добраться до другой. Конвей с самого начала немного сомневался по поводу третьего места, так как, по его мнению, оно располагалось слишком близко к краю тела, чтобы содержать там мозг. Но для создания подобных размеров по-прежнему не исключалась возможность существования нескольких мозговых узлов или по крайней мере вспомогательных нервных центров. Мэрчисон напомнила Конвею, что у доисторического бронтозавра было два мозга, а по сравнению с их пациентом он был просто микроскопических размеров.
Третья каверна была в том числе и очень близко от линии иссечения.
– На поиски этих каверн можно потратить всю оставшуюся жизнь и так и не найти того, что ищешь, – сердито заявил Конвей, – да и времени у нас столько нет.
Дублирующие экраны в машине показывали, что происходит на поверхности: небо очистилось от лишних звезд, так как тяжелые крейсеры уже заняли предписанные позиции; осветительные прожекторы на пищевых и насосных станциях тоже были погашены; изредка мелькало лицо Эдвардса, которого временно назначили начальником связи по взаимодействию подразделений и перевели на флагманский корабль „Веспасиан“. В его задачи входил перевод распоряжений Конвея на язык военных перестроений для офицеров флота.
– Ваше пробное бурение, – неожиданно спросил Конвей, – полагаю, вы производили с одинаковыми интервалами и вертикально вниз? Было ли замечено, что в одних районах этой черной липучки, которую наш пациент использует как смазку, больше, а в других меньше? Я пытаюсь отыскать те части существа, которые принципиально не могут передвигаться, потому что…
– Ну, конечно, – возбужденно воскликнула Мэрчисон, – это же важнейший фактор, отличающий нашего разумного пациента от всех более мелких и неразумных формаций! Для лучшей защиты мозга и, возможно, места, где производятся инструменты, почти наверняка необходимо, чтобы они находились в стационарных условиях. Наизусть я припомню около десятка скважин, где смазка отсутствовала или была в очень небольших количествах, но я могу справиться в пояснительных записках к картам за несколько минут.
– Знаешь, – с чувством произнес Конвей, – я по-прежнему не хочу, чтобы ты здесь оставалась, и всё же, я очень рад, что ты тут.
– Спасибо, – поблагодарила она и добавила: – Еще бы ты не был рад.
Через пять минут у них была вся необходимая информация.
– Вот здесь поверхность образует небольшую долину, окруженную низкими горами. Воздушные датчики показали, что этот район необычайно богат минералами, хотя то же самое касается всей центральной части земельного массива, покрываемого существом. Наши разведочные скважины были расположены на очень большом расстоянии, и мы вполне могли промахнуться мимо мозга, но я теперь полностью уверена, что он находится именно здесь.
Конвей согласно кивнул.
– Харрисон, – обратился он к пилоту, – это место будет нашей следующей остановкой. Но оно слишком далеко отсюда, чтобы добираться под или над поверхностью. Давайте-ка поднимайтесь наверх и договоритесь насчет нашей доставки на место грузовым вертолетом. А по пути, если не трудно, заверните к сорок третьему горловому туннелю как можно ближе к линии иссечения, чтобы я мог посмотреть на реакцию пациента на ранней стадии операции. Он непременно должен обладать какой-то естественной защитой против больших физических повреждений…
Конвей замолчал, неожиданно его приподнятое настроение сменилось глубоким унынием.
– Черт возьми, как жаль, что вместо того, чтобы заниматься сначала колесниками, потом этими лейкоцитами-переростками, я с самого начала не сконцентрировал все внимание на инструментах. Я потерял так много времени.
– Зато теперь мы его не теряем, – откликнулся Харрисон и указал на дублирующие экраны.
К лучшему или к худшему, но большое хирургическое вмешательство началось.
Главный экран показал строй тяжелых крейсеров, которые следовали за головным кораблем, подававшим команду „сделай, как я“, вдоль первой части иссечения. Гравитационные вибраторы делали глубокие надрезы в теле пациента, прессоры разводили края раны, чтобы идущие сзади корабли постепенно рассекали плоть все глубже и глубже. Как и все корабли имперского класса, крейсеры могли поражать цели самыми разными устрашающими средствами в очень точно отмеренных дозах – от усыпления мятежников, заполнивших несколько улиц, до аннигиляционного распыления на атомы целых континентов. Корпус мониторов редко допускал, чтобы ситуация складывалась таким образом, когда применение оружия массового уничтожения становилось единственно возможным решением проблемы, и держали его скорее в качестве внушительной дубины. Как и большинство полицейских, силы правопорядка Федерации понимали, что невынутая дубинка приносит гораздо лучшие и более долговременные результаты, чем та, которая слишком занята раскалыванием черепов. Но самым мощным и универсальным оружием ближнего боя – универсальным потому, что оно одинаково хорошо могло служить и мечом и оралом, – являлся гравитационный вибратор.
