-- Хотелось бы фамилии, явки, пароли узнать, - промямлил Зотов, но потом ещё раз взглянул на визитку Карбасова и решил по-другому, - хотя... уже, кажется, и не надо... А потом этакая что-то гнусность у меня, Гриша, на душе от твоих рассказов... Противно это всё звучит... как глагольные рифмы...
-- А потому что - правда... А правда никогда не стремиться себя покрасивей поцинировать... позицировать...
-- Позиционировать...
-- Вот, - точно!
-- Да ты, Гриша, уже того... кондишен
-- Ого, да вы братцы уже тёпленькие, - подтвердила диагноз вернувшиеся Белла, которая, из-за своего отсутствия, не смогла удержать товарищей от недостойного поступка. - Как вам не стыдно!
-- Белла, всё под контролем, - успокоил её Зотов.
-- Он тебе хоть чем-то помог? - спросила, присаживаясь, Белла.
-- Да, конечно... Всё, как я себе и представлял, - подтвердил Зотов, - Ирина в пылу романтической отваги ринулась в последнюю венту карбонариев.
-- У, Григорий, - креста на тебе нету! - опять взъелась Белла на Тронова.
-- Таки какие, Белла, могут быть кресты после обрезания? - засмеялся Гриша, и его борода вновь растопырилась как веер, на этот раз - в виде дамского театрального. - Будто ты не знаешь.
-- Это ты о чём? - возмутилась Белла.
-- Я - об исполнении процедур, связанных с принадлежностью к церкви предков, - пояснил Тронов, - а ты - о чём подумала?
-- И я о том же, - выкрутилась Белла, - Зотов, а на тебе крест есть?
-- Нет, будто ты не знаешь, - ответил ей Зотов.
-- Это ты о чём? - вновь возмутилась Белла.
-- О том, что я придерживаюсь натурфилософских взглядов, и не вступал покуда в лоно ни одной из церквей, - пояснил Зотов. - Что там у тебя-то в редакции получилось?
-- Редактор парит, не хочет материал о моих злоключениях в номер ставить, вернее хочет, но боится... звонит куда-то... согласовать пытается... противно смотреть... ничего святого... будто Бог, в которого ты не веришь, нас покинул... - огорчённо произнесла Белла и пошла к стойке заказать кофе.
-- А ты что, Дима, и впрямь неверующий? - вдруг встрепенулся поникший было Гриша, и пододвинул к себе пепельницу.
-- Вопрос не очень корректный, да ещё под кабацкий трёп, - ответил с полупьяной задумчивостью Зотов, - но отвечу.... Верить-то, конечно, я верю, потому что никуда от этого не деться - физиология... Но я верю в Бога, который синоним Природы... синоним Первоначала Всего... а вот, что касается веры в вашего живого Бога... отношусь к этому с пониманием и уважением, только, знаешь... ваш Бог - это же такая кантовская тонкая игра, где, если ты принял правила этой игры, то тогда Бог есть, существует... А если не принимаешь этих правил, то для тебя Бога нет, и ты лишь с доброй иронией или скрытой завистью наблюдаешь со стороны на блаженную радость добровольно вовлечённых в эту игру...
-- Ты, значит, пока не принял этих правил, - догадался Тронов.
-- Не всё сразу... Не сразу... ведь верить в существование Бога, ещё не значит верить в то, что Бог существует, - верно? - отозвался Зотов. - Я же, Гриша, офицер... Хоть уже и запаса... И я же, Гриша, наверное коммунистом воспитывался... Как ты думаешь... Я же не могу так сразу... как эти, бывшие секретари обкомов - вчера воинствующий атеист, а сегодня концепция сменилась, и - бац! - уже в церкви впереди всех остальных прихожан стою с толстой свечкой в руках и крестами себя осеняю... я так не могу... мне-то кому врать?... себе?... зачем?
-- Это точно, - понял его Тронов, и спросил у подошедшей подруги: - Белла, а ты Нику Конова помнишь?
-- Который в столицу умотал, в "Угольке" обозревателем трудиться?
-- Уже оттрудился... он, Белла, крышей подвинулся, как будто в Том Месте останавливался, - сообщил Гриша. - И что характерно, - на религиозной почве тронулся...
-- Да ты что! - удивилась Белла. - Он же таким непробиваемым всегда был.
-- Был, был... и шалуном был, и шалопаем, и провокатором, - согласился Тронов, и попытался закурить, нервно чиркая зажигалкой. - Да только случилось, что написал он статью, которая что-то в его жизни надорвала... и надо же было ему... надо же было ему эту скользкую тему-то взять... Поднял он, понимаешь ли, вновь этот вопрос... что моральные нормы человеческого общежития должны, мол, встраиваться в механизм прогресса, должны постоянно подвергаться ревизии, подстройке... что здоровый цинизм и прагматизм приносят больше пользы на пути человечества к счастью, чем всё это, как он выразился, религиозное занудство...
-- Ну, не он первый, не он последний, - прокомментировал Зотов.
-- Это да... да только он, собака, талантлив чертовски... - продолжил Тронов, так и не сумев прикурить сигарету, - он так пишет здорово, что сам потом верить в это дело начинает... может и в тот раз поверил... поверил в то, что оглядки на заветы Моисеевы, да на тезисы, в Нагорной проповеди изложенные, - не отвечают магистральным интересам развития человечества... Короче, вывод у него там, конечно, ницшеанский вышел: нездорово это, мол, что Бог есть, потому что, ведь, если Бог есть, то ничего же нельзя... а как же тогда всё это?... Как человечка-то, к примеру, клонировать, если Бог есть? И тому подобное... Понимаете, о чем это я?... Вернее, он, - Ника...
-- О невозможности разрешить противоречия между множеством моральных кодексов и уникальностью Нравственного Абсолюта, - объяснил, пьяно чеканя каждое слово, Зотов.
-- Да... Вот... А тут ещё... Мало того, что он это дело опубликовал в "Угольке", так он ещё и в передаче у Белобоковой, - в её ток-шоу "Глаз народа" на эту тему в дискуссии поучаствовал...
-- И что с того? - спросила Белла.
-- Да может и ничего, - ответил Гриша, - но только... когда он на машине из "Останкино" возвращался, слетел с дороги и - в столб бетонный. Да так, что двигатель его "Опеля" в салоне оказался... Сидит он зажатый и перебитый, кровью истекает, выбраться сам не может, а мимо машины потоком - и никому дела нет... никому никакого нет дела ... Но тут, правда, красные "Феррари" притормозили, а там - сама госпожа Белобокова. Окошко опустила, на Нику глядит, из машины не выходя... До-о-о-лго так глядела на то, как он мучается, и вроде слышал Ника, как она сказала ему: "Неужели, Ника, ты и впрямь считаешь, что в обстоятельствах нашей жизни нельзя найти оснований, чтобы считать себя обязанным делать добро? А? Неужели это так? Ох, и не прост ты, Ника, - как Пруст". А потом рассмеялась вышедшему каламбуру - и по газам! А мимо по-прежнему машины потоком - и никому дела нет... нет никому никакого дела... Но тут, правда, чёрный "Чероки" притормозил, а в нём - попик, который в телепередаче Нике оппонировал. Сидит довольный, краснощекий, сытый, с девками непотребными в придачу. Видать, успел куда-то заехать, - игорный дом или кабак освятить. Поглядел попик на Нику, ухмыляясь, и вроде как сказал ему: "А что, Ника, раб божий, ты и действительно в том убеждён, что не Бог есть мерило Добра и Зла, но волеизъявляющий субъект? А? Действительно так считаешь? Ну, ты, Ника, и даёшь!" И вроде как засмеялся попик, пощипал за ляжки девок, которые ему под рясу лезли, и водиле приказал дальше ехать. А мимо машины потоком - и никому дела нет... нет никому никакого дела ... И всё: подумал Ника - помер уже... да только тут его такая боль пронзила, что очнулся он и заорал: "Неужели и Тебе, Господи, до меня дела нет?!" Сжалился над ним Всевышний, и прислал дорожный патруль со спасателями... и вытащили его... Распилили машину, правда, - и ноги... пришлось ему... того... отпилить... Да... Вот так вот наш Ника стал верующим... Но головой тронулся, - стал на своей инвалидной коляске по всяким госучреждениям ездить со своим диким предложением... ещё и письмами стал заваливать их канцелярии. А предложение его такое: всякому-каждому младенцу при рождении, прямо в роддоме, ампулу под мышку вшивать с ядом, реагирующим на неверие. Чтоб, как только перестаёт человек в Бога верить, тут ему и смерть, - таким образом, на земле останутся, по мнению Ники, только одни верующие. И настанет Рай земной...
