— Ну, кому ты трешь? — скривился Серега. — Мы, что пацаны малолетние, чтобы твои байки слушать?
— Да, Игорь, звучит совсем по-детски, — Короб укоризненно покачал головой. — Сам подумай…
— Что мне думать?! — Игорек сделал движение, словно собирался вскочить, но остался сидеть. — Сами ночью видели, как "даишники" себя вели. По тебе же, капитан, стреляли! — крикнул он собиравшемуся возразить Сереге. — А если бы утром в тебя попали?
Капитан закрыл рот. Присел за стол и, положив перед собой накаченные руки с вытатуированными драконами, задумался. Казалось, разговор перестал его волновать.
— Хорошо, — Короб достал из пачки сигарету. — Ты не виноват и Олега завалили просто так. Что это меняет? Как теперь докажешь?
— Никак, — очнулся Серега. — Попал ты с Олегом под раздачу. Мы с майором тут сидели и тебе помочь не сможем. Даже, как свидетели… Ты из табельного стрелял?
— Да, — "ястреб" машинально посмотрел на пистолет.
— Ну вот видишь, — Короб развел руками. — Нам придется очень постараться, чтобы тебя отмазать.
Игорек снова дернулся.
— Я в тюрьму не сяду, — его глаза зло уставились на майора. — Мне не за что. Я пределов самообороны не превышал…
— Тихо, не кипешуй, — перебил Леха. — Мы тебя одного не оставим. Но и ты пойми…
— Слушайте, мужики, — Серега поднялся. — Отсюда нужно уходить. Отношения будем выяснять потом. У меня чуйка, что с минуты на минуту дядя Шварах приведет сюда целое кодло. Как бы они нас всех не перестреляли. Для простоты сюжета.
— Точно, — Игорек поднялся. — Вы можете мне верить — не верить, но эти уроды явно не в адеквате. Капитан дело говорит — нужно сваливать.
Короб вопросительно глянул на капитана. Тот кивнул:
— Идем, идем. Не хрен тут делать.
Игорек скользнул к воротам и осторожно выглянул на улицу.
— Ты хорошо подумал? — одними губами спросил майор.
— Да, — односложно ответил Серега. — Уходим.
— Чего застряли? — раздраженно поинтересовался "ястреб". — Сейчас как раз пусто. Никого нет.
— Мы ничего не забываем? — Короб растерянно оглянулся. — В доме?
— Ничего такого, что нельзя было бы оставить, — Серега быстро вышел со двора. — Машину я брошу… Слушай, — вместе с Игорьком он шел к бусу, — а что там за "скорая" и врачи? Ты ничего не видел?
— Какие врачи? — Игорек нырнул в микроавтобус, расположился на заднем сиденье. — У дома, где на нас напали стояла какая-то "скорая помощь", — сказал он рассеяно. — Да не маячь ты на улице.
Короб сел на место водителя и завел двигатель.
— Вы о чем? — спросил он, трогая машину с места. — Куда едем?
— На пляж, — Серега повернулся к "ястребу". — И что врачи? Они в "скорой" сидели?
— Да не видел я никаких врачей, — раздраженно ответил, смотревший назад Игорек. — Ни в машине, ни рядом. Мы по улице шли, а тут эти орлы подлетели и давай стрелять…
"Нулевой"
Придя в себя, он увидел, что находится в маленькой комнате без окон. На потолке круглый матовый плафон, из которого льется электрический свет — неяркий и холодный. Голые серые стены.
Мужчина закрыл глаза. Открыл. Попытался лечь на бок, но не смог. Приподняв голову, разглядел, что пристегнут ремнями к обтянутому дерматином диванчику. Такие обычно стоят в процедурных кабинетах больниц. Пациентам на них делают массаж, перевязки, ставят капельницы. Капельница была: из вены на левой руке торчала толстая игла, зафиксированная кусочком пластыря. Заполненная прозрачной жидкостью пластиковая трубка уходила вверх к бутылке с физраствором. Тяжелые капли размеренно падали в мешочек фильтра.
— Как вы себя чувствуете? — к нему наклонился человек в белом халате. — Не тошнит? Голова не кружится?
Перед тем, как ответить, он прислушался к ощущениям.
— Вроде бы все в порядке, — он беспокойно заерзал.
Стоявший рядом с врачом мужчина, положил растопыренную ладонь ему на грудь и надавил.
— Лежи, — приказал охранник, — не двигайся.
— Почему? — спросил он и в тот же момент вспомнил все, что с ним произошло: кража контейнера, бегство с работы, безумный круиз по Крыму.
С удивлением ощутил, как к лицу от смущения прихлынула краска: все произошедшее с ним казалось нелепым, глупым, безумным. Поступить так? как поступил он? мог только сумасшедший. Или человек, который действительно хотел умереть. На мгновение к стыду примешалось раскаяние, но почти сразу он вспомнил, что жить ему осталось не больше трех месяцев. И умирать придется в лихорадке тяжело и мучительно, задыхаясь собственной слизью. После этого он успокоился. Он умрет и больше ничто не будет иметь значения.
Скрипнув, открылась дверь, и в комнату вошли двое мужчин. Одного звали Марат Андреевич Волоско, второго он не знал. Волоско руководил в институте службой безопасности. Его широкое носатое лицо было серым, веки нервно помаргивали. С выражением искреннего недоверия, даже изумления он уставился на мужчину, лежащего под капельницей. Второй вошедший нес на узком загорелом лице маску равнодушия. Но его волнение выдавали дрожащие пальцы — длинные и тонкие, с холеными, синеватыми ногтями. Заметив, что на них смотрят, незнакомец сложил руки на груди, упрятав кисти подмышками.
— Где камера? — поинтересовался он у охранника.
Тот указал на штатив с камерой.
— Поставьте ближе и так, чтобы захватывало только его, — приказал спутник Марата Андреевича. — Включите запись по моему сигналу.
Охранник переставил треногу и завозился, нацеливая объектив на мужчину.
— Вот, — начал Волоско, — пришел посмотреть на вас. Что же вы наделали… Он может говорить? — начальник службы безопасности с беспокойством взглянул на врача. — Допрос выдержит?
— Да, у него все в норме, — кивнул врач. — Инфицирован, но в остальном здоров.
— Уколите ему вот это, — незнакомый мужчина достал из кармана шприц-тюбик.
— Что это? — пленник с беспокойством уставился на шприц.
— "Сыворотка правды", — Марат Андреевич посторонился, пропуская врача к кровати. — Чтобы не врал.
— Я не буду лгать, — сказал привязанный. — Я откровенно отвечу вам на любые вопросы. Не надо вводить мне эту гадость. Зачем? — он попытался пожать плечами.
— У нас должна быть гарантия, что ты не врешь, — Волоско достал пачку сигарет. — Нет времени на проверки и перепроверки.
Врач снял колпачок со шприца, воткнул иглу в пластмассовую трубку капельницы.
— Наташке бы уколоть такую штуку, — пробормотал он.
— Какой Наташке? — Волоско испуганно посмотрел на медика. — Что такое?
— Жена моя, — врач ввел "сыворотку правды" и вытащил иглу. — Ей соврать, как мне поссать… Вопросы у меня к ней накопились, — он помрачнел. — За десять лет супружества.
