«Космос убивает нас одним ударом — мощной порцией излучений, — думает Лео. — И все же мы продолжаем свой путь. Иначе мы были бы только букашками. Когда-нибудь люди научатся, хотя бы у космонавтов, менять энергетический обмен, чтобы они могли усваивать большие дозы излучения».
Он еще не вычеркнул себя из списка живых, но когда думает о космонавтах, то употребляет слово «они», а не «мы».
Черная бездна с неподвижными светляками простирается вокруг. Она не враждебна людям. Просто безразлична к их судьбе. Она развивается по своим законам, и тот, кто их не знает, обречен на гибель, вот и все. Люди открывают тайны, совершенствуют свои звездолеты, но загадки космоса неисчерпаемы. А каждая нераскрытая тайна увеличивает опасность. Чем дальше от Солнечной системы, тем больше таких загадок.
Лео в эти последние дни жизни все чаще вызывал в своем воображении родину — Солнечную систему. Он родился на искусственном спутнике Земли, где работали его родители, воспитывался в интернате на Земле. Юность его прошла на Марсе: среди песчаных оранжевых пустынь, урчащих вездеходов и пышных оранжерей под пластмассовыми колпаками. Там осталось все самое дорогое. С той поры прошло по часам звездолета пять лет, а по календарям Земли и Марса — много десятилетий. И там все изменилось. Но все же там была родина: знакомые трассы ракет, раскрытые тайны, голубоватая звездочка в черноте. Хорошо, что у человека остаются воспоминания и он может выбирать лучшие из них.
— Этот звездолет более совершенен, — доносится голос Альвы, не сводящего глаз с экрана.
Лео думает: «Более совершенен… Что стоят эти слова перед бесконечностью космоса?»
— Приготовиться к передаче! — раздается команда Петра.
«Что ж, долг прежде всего! Надо передать им информацию». Это помогает Лео взять себя в руки.
Земляне начинают передачу фильмов. Лео видит на контрольном экране первые кадры о Земле, думает: «Там, в чужом звездолете, возможно, тоже видят нас, Они будут иметь представление о встречных, о замурованных в титановом гробу, в прошлом — сверхмощном звездолете».
На экране мелькают геометрические фигуры, карты звездного неба, схемы атомов. Затем — этапы истории Земли: города, искусственные спутники, космодромы… Все это сжато и отрывочно — нет ни радостей, ни пота, ни смертей.
Лео смотрит на экран. Сейчас на нем появится ответ, если…
Он невольно бросает взгляд на часы-календарь. Сейчас они идут так же, как часы людей на Земле и Марсе. А в полете движение часовых стрелок означало, что на родине проходят дни, недели… С каждой тысячей километров звездолет удалялся от родины и от всего и всех, кто там остался, в пространстве, а с каждым движением стрелок — во времени. Когда Лео смотрел на стрелки в полете, ему казалось, что он видит, как время кропотливо ткет паутину морщин на лице любимой…
И только сейчас, после катастрофы, его часы идут так же, как часы землян. Но это уже ничего не значит. Время родины успело уйти вперед на столетия, и Магда так никогда и не узнала о том, что сталось с ним…
На экране появляется ответ чужого звездолета. Сначала земляне видят космонавтов в его кабине. Масштаб внизу экрана показывает, что их размеры намного превосходят размеры людей. Рост выше пяти метров. Лиц нельзя рассмотреть. Космонавты заключены в какие-то мерцающие полупрозрачные оболочки. Вспыхивают и гаснут маленькие молнии вокруг голов.
«Они имеют энергетические оболочки, — думает Лео. — Интересные существа… Таких мы еще не встречали». Он медленно поднимает руку, застегивает воротник. Спазмы в горле прошли.
Но вот один из космонавтов вырисовывается яснее. Видны глаза, брови, рот.
— Они похожи на нас, — говорит Петр.
И Лео вспоминает многочисленные дискуссии о разумных существах из других миров. Кто-то из ученых писал: «Нечего и думать встретить подобных нам существ. Каждый мир создает свои формы жизни».
Космонавт на экране что-то произносит, но земляне не могут услышать его. Потом на мгновение экран пустеет, и люди видят кадры из фильма об иной жизни. Появляется подобие куриного яйца — с ядром и оболочкой. Овальные изогнутые тельца исполняют диковинный танец, делятся и расходятся, собираются в группки.
Все это очень знакомо.
«Деление клетки и танец хромосом…» — вспоминает Лео и удобнее устраивается в кресле.
Хромосомы разрезаются тонкими иглами лучей и снова слипаются. Вспыхивают формулы. Почему-то они понятны землянам. Это формулы синтеза белка, строения и изменения нуклеиновых кислот.
Лео смотрит на Петра. Ага, даже у него на лице растерянность! Откуда чужие космонавты узнали систему земных обозначений? Почему то, что они показывают, так знакомо?
Экран снова пустеет. В дальнем углу его неподвижно висит блестящее кольцо звездолета. Несколько точек отрываются от него, постепенно увеличиваются, И вот уже можно рассмотреть фигурки в пульсирующих оболочках с длинными шлейфами. Космонавты летят к кораблю землян. Они без скафандров. В их руках какие-то приборы.
Неужели они не знают об опасности? Испортились приборы? Предупредить их он не успеет…
Лео закрывает глаза. Он знает, что сейчас случится. Метеориты обрушатся на дерзких звездоплавателей, убийственные космические лучи поразят их мозг.
У кого-то из землян вырывается возглас восхищения, и Лео раскрывает глаза. Он успевает заметить на экране облако взорвавшегося метеорита около энергетической оболочки одного из космонавтов. Тот невредим, продолжает путь.
Лео замечает радостные улыбки Петра, Альвы Тем, кто летит на помощь, не страшны ни метеориты ни, по-видимому, космические лучи. Энергетически оболочки надежно защищают их.
Это настоящие хозяева космоса. Откуда же они, из какой звездной системы? Где могла жизнь проявиться в такой могучей форме? Может быть, там, где бушуют огненные вихри и радиация в тысячи раз превосходит земную? И почему при всем отличии они так похожи на людей Земли?
Надежда туманит рассудок Лео. Может быть, это предсмертный бред? Но отчего все видится так ясно и четко?
Космонавты исчезают с экрана. Они уже у корабля землян. Если бы можно было включить другие экрана обзора, увидеть, что делается сейчас там!..
Петр рывком подымается из кресла. На пульте загораются лампочки — одна, две… десять… Вспыхивает синий сигнальный глазок. Альва последовательно нажимает кнопки заслонок, отделяющих отсеки и барокамеры. Вот он нажал кнопку заслонки седьмого отсека…
Лео не помнит, когда поднялся из кресла. Он стоит рядом с товарищами в напряженной позе, неотрывно смотрит в овальное пятно за распахнутым люком.
