Диволл сдвинул брови.
— Пожалуйста, уточните, майор.
— Очень просто. Не кто-нибудь, а мы вышли в космос, стало быть, мы наиболее передовая и развитая раса во всей галактике. Я считаю, это ясней ясного.
— Отнюдь, — заметил Диволл. — Но продолжайте.
Дадли зло скривился.
— Что ни говорите, сэр (обращение прозвучало почти как вызов), а все инопланетяне, с которыми мы до сих пор сталкивались, никогда не сомневались в нашем превосходстве. Я считаю, это бесспорно и этому есть одно-единственное объяснение: мы и в самом деле высшая раса. А выдавать Леонардса им на суд значит ослабить наши позиции. Показать себя слабыми, бесхарактерными. Мы…
— Так вы полагаете, — перебил Диволл, — что мы владыки всей галактики и в чем-то уступить нашим рабам значит потерять над ними власть? Так вы полагаете, майор? — Он гневно, в упор смотрел на Дадли.
Тот невозмутимо встретил грозный взгляд полковника.
— По сути так. Черт возьми, сэр, я пытаюсь втолковать вам это еще со времен экспедиции на Хигет. Не для того же мы вышли к звездам, чтобы собирать коллекции мотыльков да белок! Мы…
— К порядку! — сухо перебил Диволл. — Наша экспедиция не только военная, но и научная, майор, и покуда командую я, она останется прежде всего научной. — Он почувствовал, что вот-вот потеряет самообладание. Отвел глаза от Дадли. — Майор Грей, что скажете вы?
Грей, пилот их корабля, в месяцы между полетами руководил строительством базы и составлял карты местности. Он был невысокий, жилистый, торчали острые скулы; никто не видывал на его докрасна загорелом лице улыбки.
— По-моему, нам надо быть поосторожнее, сэр, — сказал он. — Если выдать им Леонардса, это нанесет непоправимый ущерб престижу Земли.
— Ущерб?! — взорвался Дадли. — Да нам после такого удара не оправиться. Да мы обесчестим себя на всю галактику, мы больше не сможем высоко держать голову, если…
— Майор Дадли, я уже один раз призвал вас к порядку, — спокойно сказал Диволл. — Покиньте совещание, майор. Позже мы поговорим о понижении вас в чине. — И, не взглянув больше на Дадли, опять обратился к Грею: — Не думаете ли вы, майор, что такой поступок, напротив, возвысил бы нас в глазах жителей тех миров, где к Земле относятся с опаской?
— Это очень и очень трудно предсказать заранее, сэр.
— Что ж, хорошо. — Диволл поднялся. — Согласно уставу, я доложил о положении дел властям на Землю и вынес вопрос на обсуждение моих офицеров. Благодарю за внимание, джентльмены.
— А разве насчет наших дальнейших действий не будет никакого голосования, сэр? — неуверенно заговорил капитан Маршал.
Диволл холодно усмехнулся.
— В качестве командующего базой ответственность за решение по данному вопросу я полностью беру на себя. Так будет проще для всех нас, если отвечать придется перед военным судом.
Да, это единственный путь, думал он, сидя у себя в кабинете в напряженном ожидании верховного жреца. Видно, ради престижа Земли его офицеры настроены против каких-либо шагов к примирению. Едва ли справедливо было бы взваливать на них часть ответственности за решение, которое они всем своим существом отвергают.
Скверно получилось с Дадли, размышлял далее полковник. Но подобное неподчинение недопустимо; придется в следующем полете обойтись без него. Если сам я еще когда-нибудь полечу, мысленно прибавил Диволл.
Мягко засветилась лампочка внутренней связи.
— Да?
— Пришла делегация туземцев, сэр, — послышался голос дежурного.
— Не посылайте их ко мне, пока я не скажу.
Диволл подошел к окну и посмотрел во двор. В первую минуту показалось, будто там полно маркинцев. Потом он понял — их всего с десяток, но они облачились в самые парадные одеяния, ярко-красные и ядовито-зеленые, в руках копья и мечи — последние скорее не оружие, а украшение для торжественных случаев. Издали за ними беспокойно наблюдают человек шесть солдат экспедиции, явно готовые, чуть что, мигом выхватить пистолеты.
В последний раз Диволл взвесил «за» и «против».
Если выдать маркинцам Леонардса, на сегодня гнев их утихнет, но, быть может, на будущее это нанесет урон престижу Земли. Диволл давно считал, что по природе своей он человек слабый и лишь особое чутье помогает ему превосходно маскировать свою слабость… но будет ли его уступка инопланетянам означать в глазах Вселенной, что слаба Земля?
С другой стороны, предположим, он откажется отдать Леонардса на их суд. Тогда, в сущности, он придавит их рукой владыки и вся Вселенная узнает, что люди Земли отвечают за свои действия только перед собой и ничуть не считаются с народами тех миров, куда прилетели.
Так ли, эдак ли, по всей галактике пойдет о землянах дурная слава. Либо они выставят себя слишком покладистыми, просто тряпками, либо тиранами. Вспомнилось прочитанное когда-то определение: мелодрама — это столкновение правоты и неправоты, трагедия — столкновение правоты с правотой. Здесь сейчас правы обе стороны. И какое решение ни примешь, осложнений не избежать.
И еще одно: Пол Леонардс. Вдруг они казнят мальчика? Родственные соображения сейчас кажутся до нелепости мелкими, а все же отдать родного племянника инопланетянам, быть может, на казнь…
Диволл перевел дух, расправил плечи, придал взгляду жесткость. Мельком посмотрел в зеркало над книжной полкой и удостоверился: вид самый что ни на есть командирский, ни намека на внутренний разлад.
Он нажал клавишу внутренней связи.
— Впустите верховного жреца. Остальные пускай подождут во дворе.
Верховный жрец был неправдоподобно крохотный и сморщенный — не человек, а гном, преклонный возраст изрыл, иссек его лицо невообразимым, загадочным лабиринтом морщин. На безволосом черепе — зеленый тюрбан. Диволл знал: это знак глубокого траура.
Старец низко поклонился, почтительно отвел за спину под острым углом иссохшие тощенькие ручки. Потом выпрямился, резко вскинул голову и маленькими круглыми глазками резко впился в глаза Диволлу.
— Судьи уже избраны, мы готовы начать. Где виновный?
Диволл мимолетно пожалел, что не прибегнул для этой беседы к услугам переводчика. Но иначе нельзя, тут надо справляться одному, без чьей-либо помощи.
— Обвиняемый у себя в комнате, — медленно произнес он. — Сначала я хотел бы кое о чем тебя спросить, старик.
— Спрашивай.
— Если я отдам этого молодого человека вам на суд, может ли случиться, что его ждет смертная казнь?
— Все может быть.
Диволл помрачнел.
— Нельзя ли сказать точнее?
— Как можем мы знать приговор прежде, чем состоится суд?
