Неожиданно голова Словесного повернулась набок. Казалось, он потерял сознание. Лежал с открытыми глазами и молчал.
Да, он хотел сказать еще что-то, но так и не решился. Будучи по натуре двойственным, Игорь Словесный, очевидно, часто так поступал в критических ситуациях. Получалось, что он как бы что-то и сказал мне, тем самым вроде бы сняв с себя половину вины, и в то же время как бы ничего определенного мне не сообщил и тем самым снимал с себя ответственность за мои выводы.
После короткого молчания я спросил Словесного:
— Скажите, где эта пасека? Игорь Тимофеевич!..
Он лежал теперь с закрытыми глазами, с плотно сжатыми губами и молчал. В его пепельно-сизом цвете появились песочные тона. По-моему, Словесный слышал меня.
Надо мной раздался отчетливый голос:
— Извините!
Я поднял голову. К нам наклонился высокий молодой милиционер.
— Вы медик, врач? — спросил он меня.
— Нет…
— А, тоже пострадавший… Прошу встать, если можете. Граждане, прошу всех отойти!..
— «Скорая помощь»! — громко сказал кто-то.
Я отошел в сторону.
Вдоль улицы, в который раз уж, порывом, сметая бумажки, подул ветер. В небе клубились предгрозовые тучи. Дождь мог пойти с минуты на минуту.
Еще недавно я мучился в догадках: какое преступление эти фиолетовые совершили — какое-нибудь бандитское нападение, изготовление поддельных денег, грабеж, мошенничество??.
Теперь же, после слов Словесного, все как будто прояснилось для меня: с какой-то пасеки может быть совершено крупное хищение меда. Мед, мед… Все-таки была в этом «меде» какая-то фальшь!..
Обо всем, что мне стало известно, мне надо было просто-напросто сообщить в милицию. Но я не очень-то торопился. По правде сказать, мне очень хотелось самому схватить Ниготкова за руку.
Короче говоря, с этого часа из-за ложных представлений и своей самонадеянности я начал совершать ошибки.
Я из автомата позвонил Ларисе. Она была дома. Мы договорились с ней встретиться в четыре часа у кинотеатра «Аленка».
Позвонил на фабрику Вадиму Мильчину, чтоб и он принял участие в поимке Ниготкова. Но была ведь суббота! Я помчался к Вадиму домой. Дома его не было. Я оставил Вадиму записку и погнал к кинотеатру «Аленка».
Я ждал Ларису на скамейке. Напротив меня останавливались и катили дальше трамваи. Вдруг на остановке среди ровной и спокойной цветовой гаммы пассажиров появилось яркое пятно. С передней площадки прицепного вагона среди прочих пассажиров сошел мужчина в широченном чесучовом костюме, в соломенной шляпе. Он был фиолетового цвета!
Я быстро подошел к нему и резко спросил:
— Извините, ваша совесть чиста?
— Нет, — ничуть не удивившись вопросу, коротко сказал он, придерживая от порывов ветра свою шляпу. — Нечиста. Это точно.
— Почему? Можете сказать?
— Вот как!.. — Попытался он сдвинуть на затылок свою соломенную шляпу. — Первый раз в жизни — и попался. Извините, товарищ контролер! Вот первый раз надел новый костюм — и оказался без копейки. Забыл взять деньги и, пока по карманам искал, «зайцем» две остановки и проехал. Вот и решил до третьей, хоть и тяжеловато, пешком дойти. А как вы догадались?
— По выражению лица…
— Извините, а где это вас так… побили? И как так можно: по лицу?.. — с болью в голосе проговорил он.
— На службе… В бункер упал, — промямлил я.
— Надо бы поосторожней, — сморщился он. — Так нельзя!..
Я вернулся к скамейке и сел. Мне было стыдно, как-то очень неприятно. Вот тебе и контролер.
Ветер все усиливался. Дул порывами. Серые тучи разлетались. Солнце то пряталось, то выходило из-за туч, ярко все освещая.
Сияя золотисто-лимонным пламенем, пришла подгоняемая ветром Лариса.
— Здравствуй, опечаленный адмирал! — с веселыми искорками в голосе, насмешливо проговорила она. — Скажи, будет ли буря?
— Привет, — печально ответил я. — Буря будет обязательно.
Она села рядом со мной.
— Ну что загоревал? Корабли разметало по морю? А?..
Наверно, только что читала книгу. Она постоянно играла какую-нибудь роль — или тех героинь, о которых только что вычитала в книжке, или копировала знакомых женщин.
— Ну наплакался?
Я выпрямился, откинулся к спинке скамейки.
— Ой, ужас! Побит?.. Синяки… И какие это дети отколошматили тебя?..
— Дети?.. — вдруг вспылил я и, не задумываясь, сказал: — Лариса, твой дядя Ниготков, очевидно, вор!
— Очевидно?.. — сердито спросила она. — А для нас это не очевидно! И с чего ты это взял? Я запрещаю тебе так говорить о нем!
— Ниготков ворует мед! Лариса, а вашей семье Демид Велимирович мед приносил?
— Да, приносил! И я его ела. Ворованное такое сладкое! — съязвила она.
— Когда приносил?
— В прошлом году! Все?
— Мед был ворованный…
— Какой ужас… Значит, мы опозорены? Ах, Костя, что мы должны сделать? Я сейчас же пойду и все расскажу маме.
— Сколько он вам меду привозил?
— Две банки. Но ведь мы же не знали, что он его украл!
— Банки большие были?
— Да, — кивнула она. — Трехлитровые.
— Ну, это ерунда!..
— Правда, Костя? — улыбнулась она.
— Конечно. Вот сегодня они хотят похитить с пасеки побольше…
— Сколько?
— Черт знает… Может, несколько тонн.
— Какой кошмар! И это Демид Велимирович!.. А нам сказал, что мед от бабки Анисьи, от его матери.
— А где она живет? — спросил я.
— В деревне Подлунной. Это километрах в трех-четырех от станции Остинки…
— Остинка?!.. А, знакомая станция! — почти что злорадно воскликнул я. — Все складывается как нельзя лучше. Вот оно что, оказывается!.. Вот оно что!!
— Там и пасека есть, — продолжала Лариса. — Подлунная на этом берегу, а пасека на другом…
Я достал сигареты, закурил.
— Ты бы лучше не курил! — после молчания сказала Лариса.
— Почему?
— Ну потому что не умеешь.
— Ты знаешь, — сказал я, — хочу я Ниготкова сам за руки схватить. А то все думают — я к нему придираюсь… Это ведь его друзья так меня разукрасили.
— Ах, вот оно что! — она кулачком стукнула себя по колену. — Ну Ниготков!..
— Лариса, поедем в эту самую Подлунную. Сейчас же, — решительно сказал я, поднимаясь со скамьи.
— Зачем это?.. Да и поздно ведь, Костя.
— Ерунда! До Остинки на электричке — полчаса. Поезжай сейчас же домой. Возьми какую-нибудь пустую банку с авоськой. Поедем в гости к бабушке Анисье. Вроде бы за медом. Может быть, вначале ты одна к ней зайдешь. Там увидим… Посмотрим, что там делается.
Мы договорились с Ларисой встретиться в скверике у кинотеатра «Аленка».
Я посадил ее на трамвай, а сам пошел в гастроном. Купил сыру и конфет. Из магазина направился к кинотеатру. Постояв перед афишами, вошел в вестибюль. Так, из пустого любопытства.
