с матерью было необходимо: после того как сын нашелся Людмила Андреевна собиралась уехать домой — задача, ради которой она приезжала, была выполнена. Людмила Андреевна не мыслила, что уедет одна. Девушка боялась, встретившись с Григорием вдруг расстаться. Он связывал ее с домом. Светлана в нем чувствовала своего человека — близкого ей по духу. Парень заметил испуг на лице девушки и перед тем, как закрыть за собой дверь, сказал ей:
— Я помогу тебе. Ты будешь учиться в моем университете. Мой отъезд вместе с матерью не возможен. Мне необходимо на следующей неделе выйти снова на работу. Так что ты за меня не беспокойся. Вечером я зайду к тебе.
Людмила Андреевна попыталась уговорить сына поехать с ней, но Григорий отказался. Чтобы успокоить ее, он пообещал матери, что в августе обязательно приедет. Парень свой приезд хотел совместить с поступлением Светланы в вуз. Она родилась в том же селе, где и он, какое-то время жила в нем. Григорий надеялся, что ему удастся ее уговорить и он домой поедет не один.
Семен Владимирович попытался остановить Людмилу Андреевну:
— Ну, куда ты торопишься? Побудь еще немного!
— Нет! Нет! Я не могу, — ответила женщина.
— У меня много работы. Сейчас же лето. Я бы, ни за что не поехала, если бы не поступок Григория. К тому же ты, — обратилась она к Семену Владимировичу, — сегодня свободен и проводишь меня — посадишь на поезд.
Тихонов позвонил матери, Надежде Сергеевне о том, что Григорий нашелся.
— Мам, он сам приехал. Нам его искать не пришлось. И представляешь не один. С ним приехала Светлана — дочь Наташи. Она окончила школу и собирается поступать в Москве в институт.
Надежда Сергеевна вначале не поняла, о какой Светлане говорит сын, а после того, когда Семен Владимирович рассказал ей в подробностях о поездке Григория, обрадовалась:
— Так, значит, он с невестой вернулся! Как Наташа хотела породниться с нашей семьей! И за тобой бегала, и за твоими братьями, а вот надо же теперь ее дочь дружит с Григорием.
Тихонов не стал говорить матери о том, что Светлана возможно не только дочь Наташи, но и его друга Игоря Константиновича, того самого, который приезжал к ним в командировку. Людмила Андреевна, усмотрев сходство девушки с Былинкиным, могла и ошибаться. Этого ведь недостаточно. Игорь Константинович сам мог ввести ее в заблуждение.
Былинкин для Григория был авторитетом. Его поведение вызывало у парня особый интерес. После признания профессора он как-то иначе взглянул на девушку. Что если она и в правду его дочь.
Оставшись с матерью, Григорий рядом с собой чувствовал и девушку. Он все делал торопливо, создавалось впечатление, что парень хочет как можно быстрее освободиться от матери — отправить ее домой.
Людмила Андреевна в горечах, когда он буквально бежал из магазина, где они покупали подарки, не выдержала, и сказала ему:
— Ты, ни как спешишь бросить меня и убежать к Светлане. Успеешь еще. Она ведь не уезжает. Я уезжаю!
Людмила Андреевна не хотела бегать по магазинам.
— Чего я в них не видела? — говорила она Семену Владимировичу. — В дорогу — поесть у меня уже все приготовлено. Я возьму вот эту сумку, — и она показала Тихонову пакет, который был набит припасами, собранными для поисков Григория. — В ней даже с лихвой. С этим пакетом я могу поехать хоть на край света.
Тут женщина была права. Однако Семен Владимирович стоял на своем:
— Ты, как хочешь, но мы с Григорием должны купить всем подарки. Пусть они будут пустяшными, но ты их повезешь домой. Я сейчас стал неплохо зарабатывать. Деньги у меня есть. Так что не спорь.
Матери Григория пришлось согласиться с родственником, и чтобы не сидеть дома, она была вынуждена пойти вместе с Семеном Владимировичем и сыном, который был на стороне дяди.
Витрины магазинов ломились. Чего только не было выставлено на них. Людмилу Андреевну, приехавшую с села, они выводили из себя. Это и понятно, так как изобилие было только здесь. Его, как и раньше при другой жизни невозможно было увидеть на периферии. Да, ассортимент в селе, районном городке и в прилегающих рядом населенных пунктах стал более разнообразным, не то, что при советской власти, но рассчитан он был не на нищих. Например, в селе уже можно было купить мясо, рыбу, колбасу, сыр, масло и прочие продукты, однако какого качества. Семен Владимирович с трудом мог их есть, когда приезжал в гости к родителям. Мясо — это кости. Рыба — селедка, минтай, килька. Колбаса — сплошной крахмал и бумага. Масло — маргарин. Промышленные товары — китайское барахло — всего лишь на месяц, от силы на сезон. Их привозили из той же Москвы. Телевизоры, магнитофоны, стиральные машины и прочая техника в селе уже не продавалась. Она была импортной, дорогой. Ее купить сельчане не могли. Лишь за некоторым исключением. Те, кто не держался за село и уезжал на заработки в крупные города. Они жили несколько лучше и привозили себе в дом необходимую оргтехнику. Однако не хвалились перед соседями из-за боязни воровства — молчали.
Это раньше в Москву ездили за хорошей рыбой горбушей, лососем, осетриной, икрой, хорошей дорогой колбасой, теперь это было уже не по карману. Людмила Андреевна, побывав в магазинах Москвы не выдержала и сказала:
— Дома буду хвалиться. Никто не поверит, даже Надежда Сергеевна. Она ведь уже давно не была у тебя, — обратилась женщина к Тихонову. — Вот будет смеху.
— Поверит, — возразил Тихонов. — А потом это тебе кажется, что у нас все есть. Но это не так. У тебя просто нет денег. Ты ничего не ищешь. А вот спроси у Елены Петровны. Она часто мучается. Казалось бы, такое разнообразие. Однако того, что ищешь нет. У нее особая фигура, нога, например, такая, что купить сапоги — проблема. Думаешь, сейчас ей стало легче? Ни чуть! Раньше она могла хоть пошить, или же отдать в мастерскую и вещь переделать. Сейчас нужно заплатить большие деньги и возиться с вещью нет возможности, да и порой нецелесообразно. Как там говорят: «овчинка выделки не будет стоит».
Семен Владимирович, Григорий и Людмила Андреевна учли вкусы всех своих родных и близких и накупили недорогих, но нужных и приятных подарков. Они эти подарки были самыми разнообразными: книги, сигареты, колбасный сыр, кассета с записями известного ансамбля, рыба и прочее.
Надежде Сергеевне предназначались книги и колбасный сыр, Владимиру Ивановичу и Алексею Владимировичу — сигареты, рыба; кассета — крестной Григория — жене дяди
