— Какие очки? — не понял он. — Просто всегда было интересно: что может красивой девушке понравиться здесь, среди дерьма и отбросов?
Она усмехнулась.
— Ты первый раз назвал меня красивой.
— Ты не ответила на вопрос.
— Ответ простой. Мне нравится здесь то же, что нравится и тебе. Быть человеком.
Виртуоз замолчал, слепя ее лучом фонаря. Он слишком хорошо помнил, какое понятие вкладывал в это "быть человеком". Той откровенности, случившейся с ним как приступ болезни года два назад, Виртуоз так себе и не простил. Разговор в тот раз зашел на ту же тему. Только первой спросила она.
— Я хочу быть самим собой, — ответил он тогда. — Свободным от всякой шелухи. От всех моральных принципов, которые мне с рождения навязывает общество. Доброта, жалость… самопожертвование. Наша система напоминает мне извращенца, преподающего нормы морали старшеклассницам. Того самого, кто рассуждает о долге и любви, когда больше всего ему хочется заглянуть им под юбки. Да, я не настолько в себе уверен, чтобы бросить вызов обществу. Но под землей я становлюсь свободным. И поступаю так, как считаю нужным и никто мне не судья.
— И ты способен бросить раненого? — она прищурилась, как всегда уловив самую суть.
Он не хотел отвечать, но ее прищур казался ему возбуждающим.
— Брошу. Тащить на себе раненого по шахтам и тюбингам — не рационально. Вместо одного трупа будут два.
— А если он выберется на поверхность и все станет известно?
Виртуоз не ответил на вопрос. Он посмотрел ей прямо в глаза. Она не дура, чтобы не суметь прочитать там ответ.
"Не выберется, — вот, что было в его глазах. — Мертвецы — покладистые парни. И не разговорчивые к тому же"…
Таков был тот давний разговор, о котором Виртуоз не любил вспоминать. Он кивнул головой, давая понять, что до него дошел смысл ее слов. Повернулся, чтобы продолжить путь и тут уловил движение боковым зрением. Машинально выключив фонарь, Виртуоз выдвинул из шлема инфракрасные очки.
Зал, который они только что миновали, дышал. Присутствие людей послужило тем генератором, что привел в действие неизвестные человеческой природе механизмы. Из стены, продолжением круга вытянулась горизонтальная нить. Тонкая, невесомая, она казалась паутиной, пока не стала опускаться. Тогда она обрела хрупкость паучьей лапы, вытянутой в сотню раз. Из противоположной стены вылезла такая же нить. Так же невесомо проплыла в воздухе, так же, изломанной в хрупких суставах опустилась на землю.
Виртуоз пятился, держа зал под прицелом. Их было с полсотни, ломких в сочленениях лап, когда они скрылись из виду. Тогда спецназовец махнул рукой Штучке и бросился бежать по туннелю. Вернее, так ему только казалось. Он с великим трудом переставлял ватные ноги, будто двигался в толще воды. Старался заставить свое тело двигаться быстрее. Он взмок от пота, так ничего и не добившись.
В узком жерле туннеля Виртуоз чувствовал себе защищенным, но везенье скоро кончилось. Опять взлетел ввысь потолок, исчезли в глубине близкие стены.
Шел дождь. Падали капли, звонко отталкиваясь от гладких боков камней. Весь потолок был залеплен грибами. Огромные, раздутые шары копили влагу, пока не лопались. Из трещин капля за каплей сочилась вода, постепенно опустошая жутковатый бурдюк.
Никогда прежде Виртуоз не видел столько грибов сразу. Вода в них была абсолютно чистой — это было доказано не одним десятком лабораторных исследований. Многим скитальцам, оставшимся без воды, грибы спасли жизнь. Виртуозу тоже доводилось утолять жажду таким способом, когда он заблудился и неделю не мог найти выхода на поверхность. Нужно было только переступить через себя и решиться выпить то, что исторгалось из бледного, с фиолетовыми вкраплениями чрева.
Виртуоз шел под дождем, ничем не напоминавшим земной. Капли стучали по шлему, громом отзываясь в голове. Агрессивный, жесткий ливень вымывал остатки мужества, способности сопротивляться и противостоять.
По лицу текли капли. Тяжелое тело подчинялось с трудом и каждый шаг вел к могиле. Хуже всего, Виртуозу никак не удавалось собрать воедино мысли. Думать — напрасный процесс, напрасный и бесполезный. Зачем складывать в голове слова, большая часть из которых так никогда и не прозвучит?
Она была здесь. Та тварь, хозяйка уровня. Виртуоз ощутил ее присутствие так же ясно, как присутствие Штучки. Негромкий свист, как будто свистели на вдохе, перебивал шум дождя. Свист раздался за спиной и спецназовец развернулся, судорожно сжимая в руках оружие. Он не увидел ничего. Штучка смотрела в ту же сторону.
Свист отклонился влево и Виртуоз повел дулом автомата. И снова не увидел ничего. Свистящий звук двинулся по кругу, заставив Виртуоза сделать полный поворот.
Каждую секунду спецназовец ожидал нападения. Он не стрелял, сдерживая палец на спусковом крючке. Если тварь сильна, то следовало беречь каждый патрон. Хотя…
Свистело. Окружило звуком со всех сторон, заставило Виртуоза снова и снова поворачиваться вокруг своей оси. Что-то двигалось по кругу. Что-то большое. Виртуоз видел тень, размытую, распластанную в пространстве. Растянутую до такой степени, что в бесконечном кружении соединялась сама с собой. Спецназовец поворачивался, стараясь держать тень под прицелом. И все время ему казалось, что он запаздывал в своем движении, каждый раз наводя дуло на пустое место.
— Мразь, — беззлобно сказала Штучка.
Запах был неприятным. Отдавало химией, в которой ясно выделялся запах мускуса. И крови.
Нервы у Штучки не выдержали. Она прошила очередью пространство. Пули пробили стену. А рядом, без боязни получить пулю, мягко прошелестела тень.
Негромко свистнуло возле самого уха. Виртуоз дернулся. Его лицо обдало холодом. Звук стремительно втянулся внутрь туннеля прямо по курсу и растаял в глубине.
Тварь развлекалась. Это было ясно как божий день.
Переждав пару минут, в туннель вошел Виртуоз.
Тишина, почти не пробиваемая звуком шагов, подавляла. Виртуоз шел, не оборачиваясь. С каждым шагом ощущая, как на его плечи наваливается непереносимая усталость, грузом виснет на ногах. Вдруг по дороге к подстанции, где ждали Бразер с Коллайдером потерялась цель и от привычного энтузиазма — выжить любой ценой — не осталось и следа.
Виртуоз шел, нагнувшись вперед, как человек, преодолевающий порыв шквального ветра, бьющего в лицо. Разбитые на части мысли с треском захлопывали перед ним двери, как только он пытался уловить смысл. Им овладела сумасшедшая слабость, от которой распадаются на части внутренности и расползается по черепной коробке мозг. Виртуоз часто дышал, пытаясь собрать воедино хоть что-то, но внутри отсутствовало целое, только кости, тонкими стержнями вставленные в густую смесь из бесформенных мышц, пропитанных кровью.
