Маоган в свою очередь безнадежно и устало махнул рукой.
— Не стоит. Это наверняка ничего не даст, даже не исключено, что еще больше навредит. — Он задумался. — И все же у нас остаются другие возможности, и немалые. Скажите, вы сможете не поддаться влиянию гипно?
Ноосика небрежным жестом откинула упавшую ей на лоб прядь волос.
— Конечно, Джорд. Просто в этот раз Мозг застал меня врасплох. А в нормальном состоянии гипно на меня совершенно не действуют. Даже в очень концентрированной дозе. В Империи нас было всего трое, которые обладали этим даром. Двое погибли. Осталась я одна. — Ее личико внезапно порозовело. — Я не точно выразилась, Джорд. Ведь вы тоже можете противостоять любой психической атаке.
— В таком случае, — заявил Джорд Маоган, сжав челюсти, — у нас появляются неплохие шансы вступить с Мозгом в серьезный поединок. Если вы наконец и вправду решились помочь мне… — он сделал паузу, — то мы уничтожим Мозг.
Ошеломленная Ноосика застыла, как пораженная громом. Но коммодор, не обращая на это внимания, развивал свою мысль:
— Без сомнения, за этим последует новая серия катастроф, но теперь это уже не имеет никакого значения. Какими бы огромными ни оказались потери, все равно где-то кто-то выживет. И мало-помалу опять потянется к нормальной жизни — в полном сознании, а не в состоянии нескончаемых галлюцинаций. — Он поднялся, по-прежнему не глядя на искаженное от ужаса лицо Ноосики. — Доставьте меня в космопорт. Не думаю, что это будет трудно сделать. Действовать следует быстро и решительно, пока Мозг не догадался о наших намерениях.
Снаружи шел дождь. Его капли, совсем как на 3емле, срывались с бахромы серых облаков. В воздухе стойке держался запах мокрой травы, с пепелищ тянуло гарью. Маоган, держа Ноосику за руку, шел стремительно, широким шагом. Заметив огонек надежды в ее глазах, коммодор вдруг почувствовал, как его захлестывает глубокая тоска.
Где-то в мириадах извилин гигантского Мозга безостановочно циркулировали никому невидимые информационные потоки. Без конца устанавливались, рвались и усложнялись контакты, постепенно преобразовываясь в отрывочные данные, которые потом становились точными и ясными сведениями. Но с некоторого времени какая-то ничтожно малая их доля стала приобретать абсолютно нелепый, искаженный характер. Красные клетки без устали, с неистощимым терпением возвращали эту абсурдную информацию в общее поле, добавляя новые параметры с расчетом получить нечто конкретное или выявить ошибку.
Однако, несмотря на столь тщательную работу, общий объем этой бессмысленной информации непрерывно рос. Стало ясно, что посредством подобных сбоев нормального цикла предпринимались попытки снова, как и во времена Повелителя, руководить им, Мозгом. В какой-то момент он даже допустил вариант возвращения прежнего хозяина, но после соответствующего анализа отбросил это предположение. Повелитель больше физически не существует — других версий нет. Впрочем, сам по себе этот факт не представлялся Мозгу уж слишком большой трагедией, поскольку за годы совместной работы он целиком усвоил саму сущность Повелителя и тот продолжал жить в нем. Впрочем, эти попытки навязать ему свою волю быстро прекратились. Но вскоре помехи стали проявляться по-другому.
Несмотря на эти отягощавшие Мозг заботы, жизнь в самой Империи вошла в русло железного порядка. Конечно, предстояло проделать еще огромную работу, прежде чем Антефаес обретет прежнюю мощь, но это было лишь вопросом времени. Скоро-скоро наступит тот момент, когда Империя, став сильнее, чем прежде, получит в свое распоряжение и то абсолютное оружие, о котором так мечтал Мозг. Поскольку теперь ему стало доподлинно известно, что, помимо Империи Антефаес, существуют и другие миры. А они — он был в этом уверен! — вынашивали агрессивные планы! А посему их следовало непременно и любой ценой либо уничтожить, либо подчинить своему влиянию. Для обороны Империи и защиты своих горячо любимых подданных Мозг был намерен использовать не только уже имеющиеся космические корабли, но и новые виды вооружений, которые он разработает. Но сначала следовало поднять из руин прежнее государство и восстановить все элементы его мощи.
В целом, считал Мозг, дела шли нормально, хотя где-то на задворках что-то и барахлило. Установить, что именно, было непросто, поскольку все эти отклонения сильно отличались друг от друга и на первый взгляд никак между собой связаны не были. Как-то раз из лаборатории одной из автоматических клиник поступило странное сообщение. Поначалу все вроде бы шло своим чередом, миллионам жителей бесперебойно оказывалась медицинская помощь, а сам Мозг блестяще проводил хирургические операции. Но вдруг в бактериологическом отделении обнаружили отклонение от нормы. Пришлось дважды переделать анализы. Несмотря на свою занятость и исключительную сложность, Мозг воспринял это известие с должным вниманием, но так и не сумел установить его связи с рядом других аномальных явлений.
Потом далеко-далеко от этого места два постоянных гипно начали ни с того ни с сего как-то уж очень неприятно вибрировать, а потом принялись в режиме обратной связи посылать свои сигналы в адрес самого Мозга, как бы пытаясь подвергнуть гипнотическому воздействию и его самого. Инцидент был зафиксирован, хотя Мозг и не исключал своеобразное ребячество. Тем не менее он не собирался притуплять бдительность, надеясь накрыть того, кто вызывал все эти отклонения от нормального функционирования. К сожалению, предпринятый им в этой связи зондаж натолкнулся на чей-то мозг, абсолютно лишенный каких-либо мыслей. Такой ментальной пустыни он не встречал даже у скудоумных урвалов. Какое-то время Мозг просчитывал, какое вообще живое существо — жаба, ящерица или гусеница — могло иметь настолько примитивную нервную систему и в то же время ухитриться расстроить работу гипно. И снова не нашел ответа на все эти вопросы.
Затем ему показалось, что объяснение найдено: некоторые жители Антефаеса, сойдя после известного катаклизма с ума, теперь просто не попадают в сферу его контроля. Но и подобная категория людей рано или поздно всегда оказывалась в поле какого-нибудь гипно, подходившего для их конкретного случая. Тогда Мозг решил просчитать всех мыслящих существ в своей Империи, но был вынужден отказаться от этой затеи. Как вскоре выяснилось, это крайне простое в нормальных условиях мероприятие после всех происшедших потрясений оказалось делом неподъемным. Множество людей в полном смысле этого слова испарилось в огне пожаров, не оставив после себя ни малейших ментальных следов, поэтому пытаться определить в такой обстановке, кто же все-таки мог избегать контроля, было занятием пустым. Впрочем, Мозг в приступе гордыни вообще отверг саму идею о том, что кто-то в принципе мог ускользнуть от его бдительного ока.
