– Вы подозреваете западню?
– О, ради Селдона, не впадайте в мелодраматичность, – Мэллоу подавил раздражение и в тоне обычной беседы добавил: – Легкий вход говорит лишь о том, что увидеть там будет нечего.
– В смысле атомной энергии? – Твер призадумался. – Я вам скажу вот что. Здесь, на Корелле, нет практически никаких указаний на использование атомной энергии в экономике. А замаскировать следы разнообразных воздействий, которые повсюду оставляют фундаментальные технологии вроде атомной, было бы адски трудно.
– Не так уж трудно – если она только начала развиваться и употребляется лишь в военной промышленности. Тогда ее можно обнаружить разве что в доках и на сталелитейных заводах.
– Значит, если мы ее не увидим, то…
– Значит, ее у них нет – или они ее не показывают. Бросьте монетку или загадайте.
Твер покачал головой.
– Хотел бы я вчера быть с вами.
– Я тоже хотел бы этого, – сказал Мэллоу с каменным видом.- Я не возражаю против моральной поддержки. К несчастью, условия встречи оговаривал Коммдор, а не я. А вот подъезжает что-то, смахивающее на королевский мобиль, чтобы эскортировать нас на завод. Вы взяли все приспособления?
– Все до единого.
8.
Огромный завод нес в себе тот запах распада, который никакие косметические ремонты не могут убрать полностью. Сейчас он был пуст и неестественно тих, приняв непривычных гостей – Коммдора со своим двором.
Мэллоу с легкостью поднял стальную полосу и грохнул ею, водрузив на две подпорки. Он взял протянутый Твером инструмент и, сжав кожаную рукоять, вытянул его из свинцового футляра.
– Инструмент, – сказал он, – опасен так же, как и циркулярная пила. Просто надо держать пальцы подальше.
Говоря это, он быстро провел щелеобразным соплом по всей высоте стальной полосы, и та тихо и мгновенно распалась на две части.
Все единодушно подскочили, и Мэллоу рассмеялся. Он подобрал одну из половинок и подпер ее коленом.
– Вы можете отрегулировать глубину разреза с точностью до одной сотой дюйма, и двухдюймовая полоса будет разрезана посередке так же легко, как эта железка. Если вы точно оцените толщину, то сможете положить сталь на деревянный стол и рассечь металл, не поцарапав дерева.
При каждой фразе атомный резак двигался, и выдолбленный кусок стали летел через помещение.
– Вот это, – продолжал Мэллоу, – снятие стружки со стали.
Он снова взял ножницы.
– Или, допустим, вы имеете плоскость. Хотите ли вы уменьшить толщину полосы, сгладить шероховатости, удалить коррозию? Следите!
С другой половины полосы стала слетать тонкая, прозрачная лента, сперва шести-, потом восьми-, потом двенадцатидюймовой ширины.
– Или сверлить? Принцип тот же.
Теперь все столпились вокруг. Это смахивало на демонстрацию ловкости рук, трюки бродячего фокусника, действие из водевиля, на ходу превращающееся в искусное коммивояжерство. Коммдор Аспер щупал кусок стали. Высшие чины правительства приподнимались на цыпочки, заглядывали друг другу за плечи и перешептывались, а Мэллоу между тем прикосновениями атомного сверла пробивал чистые, совершенные по форме отверстия в закаленной стали дюймовой толщины.
– И еще одна демонстрация. Кто-нибудь, принесите два коротких куска трубы.
Из взволнованной и сосредоточенной толпы выделился Почетный Камергер чего-то-там-такого и послушно помчался исполнять поручение, не брезгуя замарать руки подобно простому рабочему.
Мэллоу поставил куски трубы вертикально, обрезал концы одним движением инструмента и соединил свежие срезы.
И они превратились в цельную трубу! Чистые концы, на которых отсутствовали шероховатости даже атомарного размера, при соединении образовали единое целое.
Когда Мэллоу оглядел свою аудиторию, он запнулся на первом же слове. Что-то в его груди возбужденно и пронзительно встрепенулось, под ложечкой закололо и похолодело.
Во всеобщем смятении личные телохранители Коммдора тоже пробрались в передние ряды, и Мэллоу впервые оказался достаточно близко, чтобы как следует разглядеть их необычное оружие.
Оно было атомным! Ошибиться было невозможно: оружие взрывного действия, стреляющее пулями, не могло бы иметь подобный ствол. Но не это было главным. Это вообще ничего не значило.
На рукоятях этого оружия были глубоко выгравированы и сохраняли следы уже стертого золота Звездолет и Солнце!
Те самые Звездолет и Солнце, что были оттиснуты на переплетах каждого из огромных томов Энциклопедии, начатой Установлением и все еще не оконченной. Те самые Звездолет и Солнце, что тысячелетиями осеняли знамя Галактической Империи.
Мэллоу заговорил, с трудом пробиваясь сквозь собственные мысли.
– Проверьте эту трубу! Она цельная. Но это еще не идеал: соединение, разумеется, надо делать не вручную.
Нужды в дальнейших фокусах не было. Все завершилось. Мэллоу прорвался. Он нашел то, что хотел. На уме у него было лишь одно: золотой шар со стилизованными лучами и косая сигарообразная форма космического корабля.
Звездолет и Солнце Империи!
Империи! Эти слова буквально впивались в мозг! Прошло полтора века, но Империя все еще существовала где-то в глубинах Галактики. И теперь она снова приближалась к Периферии.
Мэллоу улыбнулся.
9.
"Дальняя Звезда" уже два дня находилась в космосе, когда Гобер Мэллоу, находясь в своей личной каюте, вызвал старшего лейтенанта Дравта и вручил ему конверт, катушку микропленки и серебристый сфероид.
– Спустя час, лейтенант, вы станете исполнять обязанности капитана "Дальней Звезды" до моего возвращения – или навсегда.
Дравт сделал попытку подняться, но Мэллоу повелительным жестом усадил его опять.
– Успокойтесь и слушайте. Конверт содержит точное местоположение планеты, к которой вы направитесь. Там вы будете ждать меня в течение двух месяцев. Если до их истечения вас обнаружит Установление, то моим отчетом о путешествии станет эта микропленка. Если, однако, – и голос его помрачнел, – я не вернусь через два месяца, а корабли Установления вас не обнаружат, вы отправитесь на планету Терминус и вручите там капсулу в качестве отчета. Вы все поняли?
– Да, капитан.
– И ни вы, ни кто-либо из экипажа никогда не должны хоть в чем-нибудь дополнять мой официальный отчет.
– А если нас будут расспрашивать, капитан?
– Вы ничего не знаете.
– Да, капитан.
Разговор закончился, и спустя пятьдесят минут спасательная шлюпка легко оттолкнулась от борта "Дальней Звезды".
10.
Онум Барр был старым человеком – слишком старым, чтобы бояться. Со времен последних беспорядков он жил уединенно, в самом захолустье, с теми книгами, которые он смог спасти из руин. Он ничего не боялся потерять, тем более – остаток своей изношенной жизни, и потому встретил неожиданное вторжение, не моргнув глазом.
