- Быстрее, - торопил их Релг, прикрывая ладонью и без того завязанные глаза.
- Почему бы нам не сделать здесь привал? - предложил Бэйрек. - Нам уже пора отдохнуть, а место замечательное.
- Худшее место в пещерах, - сказал Релг. - Поторопимся.
- Может, тебе и нравится темнота, - сказал Бэйрек, - но мы все её не любим. - Он оглядел пещеру.
- Закрой глаза, глупец, - приказал Релг.
- Мне не нравится твой тон, дружище.
- Иначе ты ослепнешь, как только мы отсюда выйдем. Твоим глазам понадобилось два дня, чтобы привыкнуть к темноте. Если ты останешься здесь надолго, то потеряешь зрение.
Бэйрек секунду пристально глядел на алгоса, потом фыркнул и кивнул.
- Извини, - сказал он, - я не понял. - Он протянул руку, чтобы примирительно хлопнуть Релга по плечу.
- Не трогай меня! - отпрянул Релг.
- В чем дело?
- Не трогай меня - никогда. - Релг торопливо прошел вперед.
- Что это с ним? - спросил Бэйрек.
- Он не хочет, чтобы ты его осквернял, - объяснил Белгарат.
- Осквернял его? Осквернял?
- Он очень печется о своей чистоте. Ему кажется, что любое прикосновение его пачкает.
- Пачкает? Да он грязен, как свинья.
- Это другая грязь. Идем.
Бэйрек поплелся в конце, бормоча и брызгая слюной от обиды.
Они вошли в еще одну темную галерею, и Гарион с тоской обернулся на светящуюся пещеру позади. Они зашли за угол - свет погас.
В этой бормочущей тьме невозможно было сохранять счет времени. Они шли и шли, спотыкаясь, иногда останавливались, чтобы поесть и поспать, однако сновидения Гариона посещали тревожные - ему снилось, что гора рушится на него. Он уже не надеялся снова увидеть небо, когда щеки его вдруг коснулось легкое дуновение ветерка. Насколько он мог судить, прошло шесть дней с тех пор, как они покинули тускло освещенные пещеры алгосов и вступили в царство вечной ночи. Сначала он подумал, что теплое дуновение ему померещилось, потом уловил запах листьев и цветов и понял, что где-то впереди выход.
Теплое дуновение ощущалось все явственнее, запах травы наполнил галерею. Они шли вверх, тьма понемногу рассеивалась. Казалось, они идут от вечной ночи к первому в истории мира утру. Лошади, которые понуро плелись в конце процессии, учуяли свежий воздух и оживились Релг, напротив, шел все медленнее и медленнее. Наконец он совсем остановился. Его кольчуга звенела: он дрожал, собирая силы перед тем, что ждало его впереди. Он снова замотал лицо тряпицей, лихорадочно, почти умоляюще бормоча что-то по-алгосски. Прикрыв лицо, он двинулся вперед, волоча ноги.
Вот наконец вспыхнул и долгожданный свет. Выход из пещеры был неровным, заросшим кустарником. Звонко застучав копытцами, жеребенок, несмотря на сдерживающий окрик Хеттара, выскочил вперед и вырвался наружу.
Белгарат почесал ус и прищурился вслед малышу.
- Когда мы разделимся, тебе лучше взять жеребенка и его мать с собой, сказал он Хеттару. - Он несколько несерьезен, а Ктол Мергос - очень серьезное место.
Хеттар кивнул.
- Я не могу, - вдруг объявил Релг, поворачиваясь спиной к свету и прижимаясь к стене. - Я не могу.
- Конечно, ты можешь, - сказала тетя Пол успокаивающе. - Мы выйдем медленно, так что ты будешь привыкать потихоньку.
- Не прикасайся ко мне, - сказал Релг, как в забытьи.
- Мы с ним еще наплачемся, - буркнул Бэйрек.
Гарион и все остальные, движимые стремлением к свету, торопливо вышли из пещеры. Раздвинув кусты, они заморгали и прикрыли руками глаза. Свет поначалу ослепил Гариона, но постепенно к нему вернулась способность видеть Пещера открывалась на каменистый склон. Позади них, белая на фоне голубого неба, сверкала в лучах утреннего солнца снежная вершина Алголанда, впереди, как море, расстилалась огромная равнина. Желтая осенняя трава колыхалась на ветру длинными, пологими волнами. Долина уходила к горизонту, и Гарион чувствовал себя так, словно очнулся от кошмарного сна.
Позади них, у самого устья пещеры, спиной к свету, стоял на коленях Релг, молился и бил себя в грудь кулаками.
- Теперь что он делает? - осведомился Бэйрек.
- Это какой-то очистительный ритуал, - объяснил Белгарат. - Он пытается оградить себя от скверны внешнего мира и впитать святость пещер. Он думает, это поможет ему продержаться снаружи.
- И долго он так будет?
- Полагаю, около часа. Это довольно сложный ритуал.
Релг ненадолго перестал молиться, чтобы намотать на лицо второй слой материи.
- Если он намотает на себя еще тряпок, то задохнется, - заметил Силк.
- Мне пора трогаться, - сказал Хеттар, подтягивая подпругу. - Что еще передать Чо-Хэгу?
- Скажи ему, пусть расскажет остальным о том, что уже произошло, - сказал Белгарат. - Дела принимают такой оборот, что всем надо быть начеку.
Хеттар кивнул.
- Ты знаешь, где мы? - спросил его Бэйрек.
- Конечно. - Высокий олгар окинул взором невыразительную на первый взгляд равнину.
- У нас, вероятно, уйдет не меньше месяца, чтобы добраться до Рэк Ктола и вернуться обратно, - продолжал Белгарат. - Если удастся, мы разожжем сигнальный огонь на вершине восточного обрыва, прежде чем начнем спускаться. Объясни Чо-Хэгу, как важно, чтобы он дождался нас внизу. Совершенно незачем, чтобы мерги забредали в Олгарию. Я еще не готов к войне.
- Мы будем там, - сказал Хеттар, прыгая в седло. - Будьте осторожны в Ктол Мергосе. - Он повернул лошадь и поскакал вниз к долине, кобыла и жеребенок за ним. Жеребенок раз остановился, взглянул на Гариона, тоскливо заржал, потом побежал за матерью.
Бэйрек печально потряс головой.
- Мне будет не хватать Хеттара, - пробормотал он.
- Ктол Мергос - не место для Хеттара, - заметил Силк. - Нам пришлось бы надеть на него узду.
- Знаю, - вздохнул Бэйрек. - И все равно мне будет его не хватать.
- В каком направлении мы двинемся? - спросил Мендореллен, щурясь на равнину.
Белгарат указал на юго-восток.
- Сюда. Мы поедем по равнине до обрыва, а оттуда через южный край Мишарак-ас-Талла. Таллы не так бдительно охраняют свои границы, как мерги.
- Таллы вообще ничего не делают без крайней необходимости, - заметил Силк. - Все их мысли заняты тем, как укрыться от гролимов.
- Когда мы тронемся? - спросил Дерник.
- Как только Релг закончит молиться, - ответил Белгарат.
- Тогда мы успеем позавтракать, - сказал Бэйрек сухо.
Весь день они ехали по южноолгарским лугам. Погода была ясная, небо по-осеннему синее. Релг, надевший поверх кольчуги Дерникову старую рубаху с капюшоном, неумело сидел в седле, растопырив ноги. Он не поднимал лица и не смотрел, куда едет.
Бэйрек наблюдал за ним с нескрываемым неодобрением.
- Не хочу лезть в твои дела, Белгарат, - сказал он через несколько часов, - но мы еще хлебнем с ним горя.
