— Да. Не забывай, что я не только математик, но и маг. Используя свои чары, я долго стоял, незримый, рядом с тобой и понял, что мы созданы друг для друга. Как меч и ножны.
— Меч! Теперь ты решил польстить себе?
— Есть лишь один способ проверить, — небрежно бросил Дардаш.
Много позже они лежали рядом в темноте — довольная Нирринин спала в его объятиях, а он с торжеством осознавал, что ум его снова обрел свою былую ясность.
И Дардаш начал обдумывать способы убийства короля.
Город Бхитсала раскинулся вокруг полукруглой бухты — отличной стоянки для торговых кораблей. Его защищала гряда невысоких холмов, которая, соединяясь с береговой линией на южной оконечности бухты, образовывала возвышение из утесов, где располагался дворец королей Колданы — обширное сооружение со множеством зданий, чьи колоннады красовались под толстым слоем золота вплоть до того момента, когда Маркурадес вступил на трон. Одним из первых деяний молодого короля стал приказ ободрать золото с колонн и распределить его между простыми людьми. Несмотря на это, белая мраморная плоть колонн сияла все так же ярко, а на закате отражала солнечные лучи — словно в знак того, что сами боги позолотили дворец Маркурадеса, приветствуя щедрость короля.
Дардашу казалось, что он физически ощущает всеобщее обожание, окутывающее правителя, когда тот проезжает по городу, и для мага оно являлось источником опасности. Задача, за которую он взялся, должна быть решена с предельной осмотрительностью. Дардаш уже понял, что о явном убийстве не может быть и речи, но даже естественным образом протекающая болезнь сразу вызвала бы массу подозрений, а мага — предполагаемого изготовителя странных снадобий и приворотных зелий — обвинили бы в отравительстве. Самое главное, говорил себе Дардаш, смерть Маркурадеса должна произойти на глазах у как можно большего количества людей, да так, чтобы она выглядела как несчастный случай или — еще лучше — как неотвратимый удар судьбы. Беда лишь в том, что божественные действия очень трудно симулировать.
— Я приготовил для тебя комнату в моих собственных покоях во дворце, — сказал Уртарра, когда они миновали раскаленный полуденным солнцем город и начали подниматься к королевской резиденции. — Ты сможешь отдохнуть и подкрепиться.
— Это хорошо, — ответил Дардаш, — но сначала я хотел бы принять ванну, и чтобы Нирринин размяла меня и умастила благовониями — я начинаю смердеть сильнее, чем эта проклятая лошадь.
— Я собирался отправить Нирринин обратно к отцу.
— Нет! Я хочу, чтобы она осталась со мной.
— Во дворце много женщин. — Уртарра подъехал поближе и понизил голос: — Не очень-то мудро в такое время делить ложе с той, что проявляет к тебе особый интерес.
Дардаш сразу же понял, что Уртарра дает ему добрый совет, но мысль о том, чтобы расстаться с Нирринин, которая творила свою собственную магию в сладостные ночные часы, — эта мысль отозвалась в его сердце непривычной болью.
— Не тревожься понапрасну, — вслух сказал он. — Девушка ничего не узнает. Ты ведь не считаешь меня глупцом?
— Я лишь пекусь о твоей безопасности.
— Среди нас только один рискует своей головой, — заметил Дардаш, глядя на величественные башни, вздымающиеся перед ними на фоне неба.
Когда они наконец добрались до дворцовых ворот, Уртарра, коротко посовещавшись со своими людьми, отпустил их по домам, расположенным неподалеку. После чисто формального осмотра, который учинил им капитан дворцовой стражи — еще одно свидетельство добрых отношений короля с его подданным, — Дардаш, Уртарра и Нирринин проехали во дворец. Служители, вызванные астрологом, увели лошадей и мулов. Другие слуги взяли пожитки Дардаша, чтобы доставить их в покои Уртарры, которые располагались в высоком крыле, выходящем на море, но маг остановил их и сам понес туго упакованные узлы.
По дороге он заметил в углу дворика диковинный экипаж, состоявший из большого деревянного бочонка, установленного на четыре колеса. В основании бочонка виднелся цилиндр и медные трубки, откуда выступала длинная Т-образная рукоять, а в верхней части находилась изогнутая, как змея, гибкая кожаная труба, швы которой были промазаны битумом.
— Что это за устройство? — спросил Дардаш, указывая Уртарре на странный предмет. — Никогда не видел ничего подобного.
Уртарру, казалось, забавляет удивление гостя.
— Ты увидишь еще много изобретений Маркурадеса, если пробудешь здесь подольше, а эту конструкцию он называет огненной машиной.
— Огненная машина? Это осадное орудие?
— Нечто прямо противоположное, — ответил Уртарра и откровенно рассмеялся. — Это для того, чтобы поливать водой горящие здания.
— О! Весьма необычная забава для королей.
— Больше чем забава, мой друг. Маркурадес настолько одержим своими проектами, что половину времени проводит в дворцовых мастерских. Иногда его желание увидеть последнее изобретение в действии настолько велико, что он сбрасывает свою мантию и трудится над ним, как рядовой ремесленник. Я видел, как он вываливается из кузни вымазанный сажей и залитый потом почти до неузнаваемости.
— А знает ли он, что подобная деятельность опасна?
— Маркурадеса это не беспокоит… — Уртарра запнулся и бросил пытливый взгляд на мага. — Что ты задумал?
— Я еще не уверен, — улыбнулся Дардаш, но ум его уже ухватился за только что полученные сведения. — Ну так где я могу тут принять ванну?
— Глянь-ка, — сказал Дардаш Нирринин. Они стояли в тщательно ухоженном саду, широкой полосой раскинувшемся между королевским дворцом и высоким обрывом. Было свежее утро, и легкий ветерок, дувший с моря, идеально подходил для целей Дардаша. В правой руке маг держал крест, сделанный из двух плоских деревянных дощечек, плотно скрепленных в центре. Он поднял руку, намереваясь швырнуть крест в воду.
— Не выбрасывай его, — попросила Нирринин. Она не понимала, для чего Дардаш так старается, но видела, как он чуть ли не весь день планомерно придавал предмету нужную форму, плавно закругляя одни грани и заостряя другие, и ей была неприятна мысль о том, что его труд пропадет напрасно.
— Эта вещица мне надоела, — смеясь, объявил Дардаш и, резко взмахнув рукой, как человек, хлопающий бичом, отпустил крест. Тот молниеносно рванулся прочь, его лопасти вращались в вертикальной плоскости, унося крест прямо вниз, к голубым водам залива. Нирринин вскрикнула, но в тот же миг крест, накренившись на одну сторону, словно пренебрегая тяготением, опять взмыл вверх, поднимаясь все выше до тех пор, пока не оказался на том же уровне, с которого был запущен. Как ястреб, он парил в воздухе, ярко поблескивая на солнце. Нирринин застыла от удивления и ужаса, увидев, что крест действительно возвращается. Когда странный артефакт пересек границу скал и упал на землю в нескольких шагах от них, девушка бросилась в объятия мага.
