и почти все ее поддержали. Да, были сомнения, если уж на родной планете не смогли, так на чужбине это труднее будет сделать. Но призрачная надежда всегда лучше мрачной уверенности.
Костя хотел было согласиться, но внезапно у него появилась абсолютная убежденность, что они вовсе не на Амил летят. Даже показалось, что это ему кто-то сказал, только явно не из присутствующих, состояние которых было подавлено и приближалось к истерике. Это прозвучало твердым уверенным голосом и даже как-то отстраненно, как будто все происходящее совершенно не касалось говорившего.
Костик внимательно посмотрел на потолок и стены отсека, но ничего похожего на переговорное устройство нигде не было.
«Чертовщина какая-то! Но кто же тогда это сказал?» — подумал он. А вслух, как под диктовку, повторил:
— Мы летим не на Амил, зачем мы там, где и так наших полно — работники представительств, торговых фирм, у нас же дружба и сотрудничество! Да и на любую другую планету, входящую в Содружество, нас тащить опасно. Так что, скорее всего, на какую-нибудь отсталую планетенку, на которой цивилизация еще не проснулась!
Всем сразу стало тоскливо, перспектива — так себе, если не хуже. Тем не менее, все начали знакомиться и рассказывать о себе, чтобы окончательно не сойти с ума от осознания своего, пока еще неизвестного, но уже такого страшного будущего. Однако, утратив остатки своих духовных и физических сил, они вскоре уснули.
Костику приснился какой-то мутный сон, будто он самая обыкновенная игральная карта, и его тасуют вместе со всей колодой. Вдруг после раздачи оказалось, что он козырь. Только было непонятно, что с этим делать, так что, оптимизма это не добавило.
* * *
— Эй, вонючие тараканы, встать и на выход! Живее, чиет! Сопли хорош жевать! И бодрее держитесь, а то так и до жратвы не доживете!
То ли ночь была, то ли здесь так всегда, но вокруг была жуткая темень. Всех стали тщательно осматривать, ощупывать руки и ноги и светить в глаза. Ну, вроде как, медкомиссия.
— Зор, ты кого привез-то? Они хлипкие какие-то, уж точно слабее телуров, быстро загнутся. За них много не дам!
— Зато эти не такие тупые, как те дикари, делу обучатся быстро и работать будут аккуратнее, с пониманием! — парировал Зор. — Так что, за таких я бы и подороже взял, но… ха-ха тебе, как постоянному клиенту… со скидкой. Ну… как за телуров в общем. Их-то теперь больше не будет, Телурис для нас закрыт, мы там запалились по самые… ну, ты понял.
— А ты купец, однако! Ладно, заплачу как за телуров, а там посмотрим, у нас тут восемь штук сдохло, пока тебя ждали. Так что, ты с новой партией не тяни!
— Ну, тогда бывай! Не грусти… и до встречи, конечно!
— Ага, небесной силы тебе в задницу, деловой ты наш!
Зор, получив деньги или, как он их называл, бублики, быстро улетел, а местный начальник стал проводить инструктаж:
— Порядок работы вам еще растолкуют, как обращаться с инструментом и что конкретно делать… а, ну и когда жрать, чиет ми дор! Я же разъясню вам правила поведения. К любому из нас обращаться «Сан», а в конце разговора добавлять еще раз «Сан». Работать вы будете до тех пор, пока вам не скажут делать что-то другое.
Потом он, подходя к каждому, назвал его номер, как видно, имена здесь были не в ходу. Когда очередь дошла до Константина, он сказал:
— Ты теперь К-314! Понял?
— Понял…
— Что, мразь?
— Понял, Сан.
— Вот так-то, К-314!
Это был действительно никакой не Амил, совсем другая планета. Да и прибыли они туда в ночное время, когда мало что разглядишь. Это, в свою очередь, добавило негатива к их, и без того, мрачному состоянию.
Когда же удалось разглядеть планету днем, она предстала настоящим райским садом, сияющим столь яркими красками, что зеленый тут казался изумрудным, а желтый — непременно золотым. Все постройки были из камня ослепительной белизны, будто созданы они для Великих Богов.
Только любоваться этой красотой получалось лишь переходя от одной мрачной пещеры к другой, которых тут было чертово множество. Некоторые были оборудованы под казармы, но большая их часть являлись рабочими шахтами. Ну, а во дворцах, понятное дело, рабам было делать нечего.
Нехитрый набор ручных инструментов говорил о первобытной простоте производства: ломы, лопаты и тачки.
— Эй, дохляки, быстро заполнили строй! Звеньевые, провести инструктаж и бегом в колманы! — рявкнул наш конвоир.
Звеньевыми здесь назывались те, кто сумел остаться в живых в течении какого-то времени и знал работу. Колманами называли шахты, где добывали пластон, породу красного цвета, похожую на глину, только плотнее. Ломами ее откалывали, потом измельчали и грузили в контейнеры, которые плотно закрывались. Затем их отправляли на Амил.
Поначалу мы думали, что останемся в том же составе, как и прибыли. Ах, наивные, кто же это нам бы позволил! Напротив, тут тщательно следили за тем, чтобы не завязывалось никаких знакомств, чтобы каждый был сам по себе, а любые попытки создать коллектив быстро пресекались.
— К-314, сегодня в моем звене работаешь, — сказал Косте худющий старик в рваных лохмотьях.
— Так вы, папаша, значит звеньевой, — как можно дружелюбнее произнес Костя, протягивая ему руку. Однако тот, неожиданно грубо, прервал его:
— Я тебе никакой не папаша, мне всего-то сорок два года! Биологических, разумеется. Я здесь уже четыре периода продержался.
— А где мужики, с которыми я прилетел?
— Понятия не имею! Вряд ли ты их вообще когда-нибудь увидишь. Тут всех постоянно меняют. Нельзя заводить знакомства, и даже разговаривать долго нельзя. Просто я, как бы провожу с тобой инструктаж, но, если это вдруг не понравится охраннику, лучше будет разойтись.
— И что? Он нам все кости переломает или сразу грохнет?
— Тебя не тронут, ты еще не отработал сумму, за тебя заплаченную. У них, у этих гадов, все точно рассчитано: сколько выработки дашь, сколько съешь. А когда в негодность придешь, тебя сразу утилизируют, как мусор.
— А вас?
— Меня уже скоро, я теперь плохо работаю. Как подберут кого-нибудь на мое место, так и все… Ты не смотри так на меня, я был сильнее тебя раза в четыре и в каких только передрягах не побывал. А тут… двенадцать часов в шахте, шесть на сон, остальное время «хоз. работы».
— А местные… ну, кто живет на этой планете? Они в колманах работают или руководят?
— Я никого здесь не видел, даже животных. Хотя здесь красиво, наверно, как
