бля.»
Дима выключил свет и лёг на топчан. Закрыл глаза и попытался уснуть.
Он проснулся от резкого и назойливого звонка будильника. Спал Дима плохо. В подобных условиях крепко уснуть было сложно, из-за непрерывающегося шума. Ему синились непонятные образы, стены родного завода, металлические конструкции. Сложить все эти картинки в одно целое не получалось. Он уснул и проснулся, а значит никаких Сизифов и прочей мистики не существовало и не могло существовать. Дима вытер тряпкой топчан от песка, что принёс с улицы. Вымыл плитку на пульте управления, подмёл возле печки. Обошёл территорию и заполнил журнал. Встретил сменщиков.
Дима сидел за столом, когда металлическая дверь скрипнула.
– Здорова Димон! – протянул руку сонному Диме сменщик Валера. Крепкий лысый дядька. За ним шёл молодой напарник-ученик Женя. Он молча пожал руку Диме, и пошёл переодеваться в бытовку из «чистого» в «грязное».
– Здрасьте, – отозвался Дима.
Из коридора послышались голоса чистильщиков. Двое мужчин показались из-за металлического угла релейной. Первым шёл пожилой Егорыч: маленький человек, некогда злоупотреблявший спиртным. За ним Степан: длинный и тощий мужчина средних лет. За столько времени на станции, Дима точно не знал сколько ему. Вроде около сорока.
– А во! Димон! – сказал Егорыч и протянул руку. – Ты с ночи или на день?
– С ночи, – сказал Дима и пожал протянутую пятерню.
– Приветствую, – сказал Степан протягивая руку.
– Салам, – сказал Дима, пожимая шершавую ладонь.
– А ты один? – спросил у Димы Валера.
– Да, первая ночь.
– Свалил значит?
– Свалил.
– А ты чего не поехал? – спросил Егорыч.
Дима поёрзал на стуле.
– Да пока здесь дел хватает…
– Каких таких дел?! – спросил Степан.
– Хватает дел, – сказал Дима и запустил пятерню в волосы.
– Пока молодой, поехал бы… – сказал Егорыч.
– Ну, чего здесь сидеть? – сказал Степан.
– Молодой хлопец, взял поехал, это не то что мы, старые и с детьми, да Стёпка? – сказал Валера.
– Ну… – отозвался Степан.
– Сам разберусь, – сказал Дима и встал. – Ну что? Нормально всё по территории?
– Нормально, – сказал Валера. – Давай, лети.
– Счастливо! – сказал всем Дима и вышел со станции.
Подошедшие работяги отвлекли от событий этой ночи, и он забыл спросить о кочегаре, что работал здесь тридцать лет назад. Всё прошло как обычно, смена была сдана, и Дима вышел с пульта управления, чтобы отправится в бытовку и переодеться. Умылся, переоделся, прошёл проходную. Пришёл домой, уснул. Проспал шесть часов, проснулся и сидел весь оставшийся день и вечер перед телевизором. В одиннадцать часов вечера, он собрался, вышел из дома, прошёл проходную, переоделся и пришёл на станцию, чтобы заступить в очередную ночную смену.
– Ну что ты, Димка? – встретил его дежурной фразой Вова.
– Нормально. По работе всё так же?
– Всё так же, Димка, – сказал собирающий вещи Игорь.
– Днём всё нормально было?
– Да ходили тут мудаки всякие. Ничего не обычного, – сказал Вова.
– Ну тогда проваливайте, – сказал Дима улыбнувшись.
– Ничего себе ты разговоры ведёшь, – смеясь сказал Игорь.
– Давайте! А то охрану вызову!
– Всё-всё! Уходим, ни кипишуй, – сказал Вова.
Работяги ушли. Оставили Диму одного. Вторая ночная смена началась.
Про Сизифа и книгу он не вспомнил. Ему предстояло сжигать бочки. Целый месяц он будет сжигать бочки один, а затем вместе с новым напарником следующие полгода, пока чистка ёмкостей не закончится по всему заводу. Они сжигали всё, что поддавалось термической обработке. Всё что плохо пахло и лежало. Все отходы заканчивали свою жизнь в чёрной коробке, которая сжирала всё, что забросишь.
Дима вышел из пульта управления и направился к печке. Высоченная труба дымохода скребла вершиной небо. Дима прошёл мимо колон, которые поддерживали дымоход над головой. Узкая дорожка вела на площадку хранения золы, которую хранили в бочках. Справа стояла печь с тремя встроенными дверками для выгрузки золы и контроля сжигания. Слева высокая и металлическая стена – часть конструкции площадки печи сжигания. У стены пол десятка бочек. Рядом с бочками навалены лопаты для чистки печи, одна длинная и тяжёлая кочерга, одна короткая и две метёлки с шуфлем. Всё было относительно убрано и чисто.
Дима дёрнул ручку третьей дверки, той, что ближе к тропинке. Внутри печки было темно. Но свет фонаря за спиной Димы, хоть и частично, но освещал остывшую золу внутри. Прикинул, что золы не слишком много, повернулся за широкой лопатой, для выгрузки золы. Послышались голоса. Говорили где-то далеко, или рядом? Он не мог разобрать. В сумасшедшем гуле вокруг свои мысли разобрать сложно. Говорил мужчина, или несколько мужчин? Голоса доносились откуда-то из далека, или ему только казалось? Парень прислушался. Голоса звучали из-за стены, там, где была площадка и приямок, с ёмкостью из которой вылез Сизиф. Он обошёл стенку и вышел на площадку. Свет фонаря, что висел на металлической стене за приямком, бил в глаза. Но разглядеть кусочек ёмкости, а именно крышку люка, можно. Всё было в порядке, но голоса кажется шли именно оттуда. Или голос? Мысли шли непрерывным потоком.
«Так, это что ещё за херня? Что это за бред?»
Дима вернулся к печке и взял маленькую кочергу. Пролез через проём в стене в приямок. Подошёл к ёмкости. Она была прикручена на множество больших болтов. Голоса исчезли. Тогда он ударил кочергой по крышке ёмкости. Раздался глухой звук. Крышка была старой и вся покрыта толстым слоем какой-то непонятной грязи. Будто лак вперемешку с пылью.
Дима вдарил ещё несколько раз. Прислушался. Ничего.
«Грёбанные дымососы! Из-за этого шума всякая херня чудится!»
Дима оставил ёмкость, вернулся на рабочее место. До конца смены голоса больше не тревожили.
Утром, Дима, Егорыч и Стёпа, сидели в импровизированной курилке. Болтали о всякой ерунде. Дима ждал сменщиков, которые задерживались. Егорыч рассказывал:
– Был у меня товарищ, – улыбаясь сказал он. – И познакомился он как-то с одной женщиной, комплекции, так сказать, крупной. Баба-качок!
– Прямо качок? – спросил Дима.
– Ты! Я эту историю уже в сотый раз слышу, – сказал напарник Егорыча, обращаясь к Диме. – Ты слушай.
– Послушайте… – продолжал Егорыч. – Значит познакомился он с этой бабой. Пошли они к ней. Выпили, – Егорыч сделал жест – поднял и шлёпнул двумя пальцами по шее. – И значит занялись этим самым.
– Сексам? – спросил Дима.
– Им самым.
– Ага. И что дальше?
– Дружок мой на неё лёг, вставил, как говорится… Ну и пампует её значит…
– Пхает, – сказал напарник Стёпа.
– И это тоже…
Егорыч улыбался всё сильнее. —
– Ну ей хорошо, и она, чтобы так сказать удовольствия больше получить, схватила его за жопу. И со всей дури потянула на себя.
– Ага, – сказал Дима. – И чё?
– Порвала жопу дружку моему, –
