территорию непроницаемым щитом. Так и планировалось. Сквозь виртус-щит не могла просочиться дьявольская порча, что бы она собой ни представляла. Эффект святой Звениславы работал на благо очищенного человечества.
Налюбовавшись, спросил:
– А как же полевые испытания? Сработало со значительным опозданием. Не должно было так получиться.
– А, чадо мое… – отмахнулся отец Варсофоний. – Я в твоих инженерных решениях не слишком-то и смыслю. Будет, кого расспросить. А сейчас садись в машину и едем.
Я уселся на переднее сиденье. Владыко вывел лимузин с больничной стоянки.
Стояла ранняя весна – в отличие от позднего лета, когда в голову мне ударила голубая молния. Светило яркое после прошедшей зимы солнце. По улицам неспешно прогуливались или спешили по делам пешеходы. Особенно отличалась молодежь. Я обратил внимание, какие они опрятные и жизнерадостные: казалось, никакая жизненная грязь не сможет пристать к этим юным просветленным – после внедрения генераторов моего имени – душам.
– Обрати внимание, чадо мое, – сказал отец Варсофоний.
Мы подъезжали к необычайно красивому, огромному и при этом приземистому, офисному зданию, высящемуся над городом и одновременно будто его поддерживающему – нет, создающему мощный заслон. Это здание, по сути своей архитектурной конструкции, не могло быть ничем иным, как…
– АО «Заслон»? – догадался я.
Владыко всколыхнул пузом.
– Какое там АО? Ныне «Заслон» не акционерное общество, а международная оборонная корпорация, крупнейшая на планете. Защищает человечество не от абы кого, а от самого диавола, врага невидимого.
Офис АО «Заслон» на улице Коли Томчака и раньше был шикарным, но с новым, принадлежащим международной корпорации, не шел ни в какое сравнение. По Сеньке и шапка, как говорится.
Лимузин свернул, но отчего-то в противоположную сторону.
– Разве мы не туда? – удивился я. – Не к Герману Владиславовичу?
– Его там нет.
Я упустил, что прошло двадцать лет, и за это время многое могло измениться. Например, кто-то – некогда здоровый и уважаемый человек, руководитель огромного трудового коллектива, – мог скончаться.
– Прошу прощения, не знал, – помрачнел я.
– Нет, чадо мое, ты неправильно понял, – хохотнул отец Варсофоний. – Герман Владиславович отсутствует в офисе, потому что он уже лет пять не генеральный. Новый у вас генеральный, из пришлых, – ты с ним не знаком. Успеешь еще. А Герман Владиславович высоко взлетел: ныне в премьерах сидит. Сейчас наносит официальный визит в дружественную державу, а то бы присоединился, полагаю.
– Куда же мы теперь?
– Хочу тебя, чадо мое, с одним молодым человеком познакомить. А заодно показать, как твои генераторы работают, и какие они сейчас. Времени-то действительно много прошло, пока ты в коме валялся: молодежь из твоей лаборатории окрепла, оперилась, по миру разлетелась – опыт передавать, теперешним соплякам носы утирать. А ты не волнуйся, Сережа, на твою жизнь работы хватит.
– Что, действительно? – кисло спросил я, прикидывая, сколько времени займет переобучение.
За прошедшие годы я сильно отстал от научной жизни, наверное.
– Даже не сомневайся, чадо мое. Мы до сих пор не знаем, почему тебя виртус-разрядом шарахнуло. За то время, что ты находился в коме, подобного не повторилось. Не удалось найти человека с характеристиками, схожими с твоими. Так что в природе два таких уникума, у которых сверхпроводимость к добродетели: ты и святая Звенислава. Жаль, врачи запрещали тебя исследовать – ну, чтобы здоровью не навредить. А у святой Звениславы одна отрубленная кисть в наличии – остальное тело утеряно безвозвратно, в результате исторических катаклизмов. К тому же, святыня: к ней припадать надо, а не под микроскопом разглядывать. Но теперь-то ты ожил, Сереженька, слава те Господи! Можно приступить к исследованиям. Выясним все насчет твоей сверхпроводимости, даже не сомневайся.
Мы выехали за город. За время моего отсутствия Питер сильно изменился, кстати. Но главным изменением являлись, разумеется, находящиеся на равных расстояниях друг от друга трансляционные виртус-вышки, разрезавшие небо на равные квадраты. Площади охвата были огромными и еле укладывались в горизонт, но все равно – на меня, видевшего их впервые, они производили незабываемое впечатление. Я прикидывал, какова мощность генераторов, и не находил технического решения, способного ее обеспечить. Скорее бы узнать конструкцию и параметры примененных там генерирующих спиралей: то, что двадцать лет назад изобрел я с коллегами, для покрытия столь огромных площадей категорически не годилось, чьим бы именем эти устройства не назвали.
Лимузин, управляемый отцом Варсофонием, свернул с магистрали и приблизился к одной из вышек – судя по внушительному виду, подстанции. На стоянке находилась еще одна машина, из которой при нашем приближении вылез и направился в нашу сторону парень лет двадцати. Встречающий, видимо.
Владыко аккуратно припарковал лимузин, выбрался из него и перебросился несколькими словами с подошедшим парнем. Потом, как-то странно взглянув, позвал меня.
– Сережа, подойти сюда, пожалуйста. Позволь тебя познакомить с… – отец Варсофоний неловко замолчал. – В общем, вы сами познакомитесь, – и отошел в сторону, как бы отстраняясь от происходящего.
Парень смотрел на меня почтительно, но с заметным напряжением. Одного со мной роста, с зачесанными назад русыми волосами, на месте которых лет в сорок-пятьдесят образуются залысины. Кто-то из новых гениев АО – нет, международной корпорации «Заслон», вероятно.
– Сергей Кудряшов, – представился я.
Если парень сотрудник «Заслона», ему должно быть известно мое имя. Парень мог не знать, что сегодня я вышел из комы. Но, если уж генерирующую спираль моим именем обозвали, то и фотографиями изобретателя озаботились, наверное. Тем более что встреча явно назначенная: отец Варсофоний должен быть предупредить, кто с ним приедет.
Но все мои досужие домыслы оказались разбиты простыми словами:
– Я тоже.
Я не видел своего лица, но подозреваю, что на нем отобразилось мучительное непонимание.
– Только вы Сергей Борисович, а я Сергей Сергеевич, – продолжал парень. – Мать, когда обнаружила, что беременна, сразу вам позвонила, но вы скинули звонок. Тогда она обиделась, но потом выяснилось, что в этот момент вы проводили полевые испытания. А потом вы оказались в больнице, и звонить стало некому: вы же были как мертвый.
Он действительно больше походил на Людмилу, чем на меня, хотя на меня тоже – теперь я видел отчетливо.
– А… – с трудом выдавил я. – Твоя мать…
– Она умерла два года назад. Погибла в автокатастрофе. Чуть-чуть до вашего возвращения не дотянула.
Мое горло окончательно сдавило железными тисками.
– Хорошо, – прохрипел я. – Раз ты мой сын, давай на ты, по-семейному, – и положил руку на крепкое сыновье плечо.
– Владыко попросил показать вам, как работает генератор Кудряшова. Я ведь тоже в «Заслоне» работаю. То есть не работаю, – смутился мой новообретенный сын, – а прохожу институтскую производственную практику. Но мне доверили целую подстанцию, представляете?! То
