Основатели - Айзек Азимов

— Естественно. Это — не для печати. Не может же Империя позволить открыто заявлять о ее нестабильности! Но для психоистории это довольно простое упражнение. Однако недавно в аристократические круги просочилась информация о некоторых наших исследованиях.

— Это плохо?

— Не обязательно. Мы стараемся учитывать все факторы.

— Так вот почему за мной следили!

— Да. Все, имеющее отношение к моему проекту, находится под их наблюдением.

— Вам грозит опасность, сэр?

— О, да. Существует вероятность — одна целая семь десятых процента — что меня приготовят к смертной казни. Разумеется, проект это не остановит — такую возможность мы тоже учли. Ну хорошо, думаю, завтра мы увидимся в Университете.

— Конечно!

Гааль не смог сдержать своего обещания. Наутро его разбудил негромкий звонок. Он взял трубку и услышал голос портье — также негромкий, вежливый, но вместе с тем укоризненный, — что, впрочем, было вполне естественно при данных обстоятельствах, — ибо голос этот сообщил, что по распоряжению Комиссии общественной безопасности Гааль находится под домашним арестом. Он тут же кинулся к двери и убедился, что она не открывается. Оставалось только одеться и ждать.

Вскоре за ним пришли и куда-то повели — он по-прежнему был под арестом. Потом ему стали задавать вопросы — все очень вежливо, в рамках приличий. Гааль Дорник честно рассказал, что он прилетел из провинции, с планеты Синнакс, учился, получил докторскую степень по математике, подал заявление о принятии на работу в группу доктора Селдона — и был принят. Он вновь и вновь повторял свой рассказ со всеми подробностями — и каждый раз они снова возвращались к вопросу об его участии в проекте Селдона. Как он узнал о нем, какие должен был выполнять обязанности, какие ему были даны секретные инструкции, в чем состоит суть проекта?

Всякий раз Дорник отвечал, что ничего не знает, что никаких секретных инструкций он не получал — что он только ученый, математик, и политикой не интересуется…

Наконец, ласковый инквизитор осведомился:

— И когда же будет уничтожен Трантор?

— Об этом я ничего не знаю, — с запинкой проговорил Гааль.

— А кто знает?

— За других я отвечать не могу, — его вдруг бросило в жар.

— Вам кто-либо говорил об уничтожении Трантора? Называл конкретные сроки?

Молодой человек заколебался, а инквизитор тем временем продолжал:

— За вами следили, доктор. Наши люди находились в космопорте, когда вы прилетели, и на обзорной башне, где вы ждали встречи. И, разумеется, мы слышали вашу беседу с доктором Селдоном.

— Тогда вы и сами знаете, что он думает по этому поводу, — заметил Гааль.

— Но нам бы хотелось услышать и ваше мнение.

— Доктор Селдон считает, что Трантор будет разрушен в течение ближайших пяти веков.

— И у него есть… математические доказательства?

— Да, безусловно, — вызывающе ответил Дорник.

— И вы считаете, что его… расчеты — верны?

— Раз доктор Селдон ручается за них, то вероятность ошибки практически исключена.

— Позже мы еще вернемся к этому вопросу.

— Подождите! Я требую присутствия адвоката! — спохватился вдруг Гааль. — Как гражданин Империи, я имею на это право!

— Ваши права будут соблюдены.

Это оказалось правдой.

Вскоре вошел высокий человек с лицом, состоявшим, казалось, из одних вертикальных линий, и таким хмурым, что улыбка, скорее всего, просто не смогла бы на нем уместиться.

Гааль устало поднял голову навстречу вошедшему. Он пробыл на Транторе не более тридцати часов, а за это время уже произошло столько событий!

— Меня зовут Лорс Эваким. Я буду защищать вас по поручению доктора Селдона, — заявил высокий человек.

— Да? Тогда слушайте: я требую немедленной апелляции к Императору! Меня арестовали незаконно. Я ни в чем не виноват. Ни в чем! — он резко развел руками. — Я хочу срочно добиться слушания дела у Императора.

Пока он говорил, Эваким методично раскладывал на полу содержимое принесенной с собой тонкой папки. Если б Дорник находился в более спокойном настроении, он бы обратил внимание на юридические бланки из целломета — тонкие пленки, предназначенные для зарядки в персональную капсулу. Потом на свет появился миниатюрный магнитофон.

— Уверен, что Комиссия держит нас под контролем прослушивающих лучей. Это незаконно, но их это не остановит.

Гааль тут же замолчал и скрипнул зубами.

— Но магнитофон, который я принес, — невозмутимо продолжал Эваким, усаживаясь в кресло, — внешне самый обыкновенный — снабжен одним дополнительным устройством, которое полностью нейтрализует эти лучи. Но об этом они догадаются не сразу.

— Значит, мы можем спокойно разговаривать?

— Разумеется.

— Я настаиваю на слушании у Императора.

Эваким холодно улыбнулся. Как выяснилось, на его вытянутом лице все же нашлось место для улыбки — при этом щеки его собрались гармошкой.

— Вы ведь из провинции? — осведомился он.

— Да, но я такой же гражданин Империи, как вы или члены той же самой Комиссии общественной безопасности.

— Естественно. Просто вы, как провинциал, не осведомлены о жизни Трантора. У Императора не бывает слушаний.

— К кому же тогда можно подать апелляцию на действия Комиссии? Такая процедура предусмотрена?

— Нет. Формально вы можете апеллировать к Императору, но слушания все равно не будет. Поймите, теперешний Император — это отнюдь не правитель времени династии Антунов. Фактически власть на Транторе находится в руках аристократических кланов, а Комиссия общественной безопасности как раз из них и состоит. Это развитие событий было достаточно точно предсказано психоисторией.

— Действительно? — удивился Дорник. — Но если доктор Селдон может предсказать развитие событий на Транторе