Высыпавшие на палубу по зову Алеши юные путешественники видели, как лодочка едва не опрокинулась, когда на нее сбоку налетела льдина. Девочки вскрикнули.
— А как они плыли через пролив! — сказала одна из них, черноглазая, тоненькая. — Как бы я хотела тогда быть с ними!
— Какая отвага! Жанна д`Арк с черными косичками, — иронически процедил толстый мальчик с пухлыми щеками и маленькими бегающими глазками. — Из Москвы для спасения Галочки Волковой вылетела бы на воздушном шаре классная руководительница Марья Петровна.
— Витяка, не надо, — робко остановила его другая, совсем, казалось, маленькая девочка.
— Бачьте, хлопец-то невеликий, а гребет добре! — заметил баском самый крупный из ребят в такой же, как и они, меховой курточке, но в фуражке с молоточками ремесленника.
Лодка, увертываясь от льдин, все ближе подходила к кораблю. Матросы сбросили за борт штормтрап — веревочную лестницу. Нижние ее ступеньки коснулись воды.
По штормтрапу первым забрался на палубу коренастый мальчуган, удивленно поглядывая исподлобья на встретивших его ребят. За ним следом ловко поднялся бородатый полярник.
— Терехов, будь здоров, — протягивая руку, сказал капитан. — Знакомься: твои дружки будут. Привет, Александр Григорьевич. Годика три не виделись, — обратился он ко второму пассажиру.
— А у меня к вам, капитан, — сказал тот, запуская руку в курчавую бороду,
— поручение от комсомольцев с берега.
— Они передавали мне по радио. Рискованно это, но пойдем обсудим, — капитан, обняв за плечи бородатого полярника, повел его в свою каюту.
— Здравствуй, мальчик, — сказала тоненьким голосом маленькая девочка с прозрачным личиком и первая протянула Феде руку. — Мы все о тебе знаем и поклялись в вечной дружбе.
Федя нахмурился, еще ниже опустил голову.
Толстый Витя взял его под руку:
— Беру на себя труд красочно всех представить. У меня папа — профессор Омулев. А поздоровалась с тобой моя сестренка Женя. Она пискля и еще упрямее меня. В виртуозы-пианисты лезет. В туристский поход за мной увязалась, премия и ей досталась…
— Я не хотела Витяку оставлять одного, — заметила серьезно девочка.
— Мы все тут премированы путешествием, — продолжал Витя. — Арктика — страна славных путешественников. Я записал в своем дневнике, что она представляется мне спящей царевной в ледяном гробу, закованном в ледяные цепи. А это Галя. По призванию мечтательница, нуждается в подвиге, который пока что совершить не может. Хотела стать учительницей географии. Собирала по всей стране камешки, из пустыни песочек, из Москвы-реки и из Амура флакончики воды.
— Я буду геологом! — прервала Галя.
— А это Денис, — не обращая на Галю внимания, продолжал Витя. — Выжимает меня одной рукой. Впрочем, силен, но простоват.
— Подожди, — оборвал Витю Алеша и протянул Феде руку:
— Я Алеша Карцев. Ты настоящий полярник, а мы только твои гости.
Федя исподлобья взглянул на Алешу и чуть улыбнулся. Крепко ответил на пожатие. Вскоре бородатый полярник нашел ребят на юте.
— Выполнение одного тайного задания, — сказал он, загадочно улыбаясь, и увел с собой Федю и Дениса.
Заинтригованные ребята сошли с юта, чтобы присутствовать при спуске на воду катера. Подъемная стрела уже выносила его за борт. На коснувшийся воды катер спустились бородатый полярник, которого звали дядя Саша, и Федя с Денисом. Алеша немного обиделся, что ему, главарю, не сказали, куда повезли ребят.
Застучал мотор катера. Суденышко, увиливая от льдин, направилось прямо к айсбергу, который вчера отделился от ледника и белой громадой вырисовывался на фоне скалы Рубиновой.
— Поднять якорь! — послышалось с капитанского мостика.
— Вперед, самый тихий! Лево на борт! — звучала команда.
Катер, весело постукивая мотором, подходил вплотную к ледяной горе, словно хотел около нее ошвартоваться. Дядя Саша стоял у штурвала, Денис и Федя — по обе стороны рулевой рубки, готовые выполнять какие-то таинственные приказания.
Все трое одновременно заметили на айсберге белого медведя. Он лежал на выступе, ближнем к скале Рубиновой, и с корабля не был виден. Теперь, потревоженный стуком, он поднялся над самой головой Феди и Дениса и, казалось, сейчас спрыгнет на них. Оба непроизвольно втянули головы в плечи.
— Гэть! — диким голосом заорал дядя Саша.
Катер бортом чуть царапнул ледяную гору.
Медведь, вместо того чтобы прыгать на катер, проворно полез на самую вершину айсберга и там лег, прикрыв свой черный нос лапой, как это он обычно делал, охотясь на нерпу. Мишка, вероятно, воображал, что, слившись со снегом и «замаскировав» единственное темное пятно на своем теле, он превратился в невидимку.
— Вот беда, охотников среди нас нет, — смеясь, сказал дядя Саша. — А ну, ребята! Дадим зверю концерт.
— То можно, — отозвался Денис и неожиданно могучим для подростка басом рявкнул: — «На земле весь род людской…»
Дядя Саша, засунув в рот четыре пальца, стал оглушительно подсвистывать куплетам Мефистофеля. Вылезший на палубу моторист принялся колотить в такт разводным ключом в железный ящик.
— «Сатана там правит бал, там правит бал!» — неслось по воде. А тут еще включился Федя, неподражаемо взвыв сиреной.
Люди на корабле бросились к борту, недоумевая, что за крики слышатся с катера. Они увидели, как с айсберга прыгнуло что-то белое и плюхнулось в воду. Через мгновение над поверхностью воды показалась острая медвежья морда.
— Он плавает, как дельфин! — восхищенно крикнула Галя.
— Эх, в глаз бы его теперь! — пробормотал Витя. — Я за винтовкой побегу.
Белый медведь действительно не уступает в воде ни тюленю, ни морскому льву, ни дельфину. Скоро зверь выбрался на лед и помчался вскачь, высоко подбрасывая зад. Перебежав льдину, он снова бросился в воду, чтобы вскоре выскочить на следующую.
Глава четвертая
ЛЕДЯНАЯ ПРЕГРАДА
В первый раз Витя получил винтовку на корабле во время так называемой охоты на белых медведей. Он так описал ее в своем дневнике:
«…И вот я увидел царей белой пустыни. Это была медведица с двумя уже подросшими медвежатами. Они совсем близко подошли по льдам к кораблю и нюхали воздух, вытянув свои острые морды. Почуяли, подлецы, съестное и пришли полакомиться. Старпом протянул мне винтовку. У меня даже руки затряслись, А он смеется. „Бей, — говорит, — в медвежонка. Остальные от него не уйдут“. В медвежонка можно было бы уже бросить камнем. Мне надо было еще подождать, но я не вытерпел, поторопился. Какое счастье было видеть, как большущий медвежонок забавно перекувыркнулся через голову. Жалобно скуля и оставляя за собой темный след на снегу, зверь побежал. Я не успел выстрелить еще раз. Старпом выхватил у меня винтовку. Выстрелил, но мимо. Я злорадствовал. Я-то все-таки попал! Медведи уходили. Раненый заметно отставал. Старпом выругал меня и пошел на мостик изменить курс корабля. Как и предсказал он, медведица с медвежонком не ушли, вернулись к отставшему. Корабль, легко расталкивая льдины, подходил к тому же месту. Стоя около раненного мною медвежонка, медведица рычала на корабль. Мне это было смешно! Рычи, рычи, царица! Старпом опустился на палубу и приготовился стрелять. Я впервые понял, что такое азарт охоты. Оба медвежонка бегали по льдине и сопели. Старпом выстрелил. Второй медвежонок, так же как и мой, перекувыркнулся и сразу затих. Еще бы! Старпом-то стрелял почти в упор. Медведица продолжала рычать, а раненый все бегал вокруг убитого. Раздался еще выстрел. Медвежонок завертелся, словно ловя свой хвостик, упал, кое-как поднялся и, подбежав к брату, прилег к нему, словно хотел пригреться и отдохнуть. Потом убили медведицу. Матросы спустились на лед. Обвязали канатом сразу двух медвежат и подняли обоих лебедкой на палубу. Старпом пообещал отдать мне шкуру подстреленного мной медведя и позвал вечером есть медвежатину. До вечера медвежий окорок будут вымачивать в уксусе, чтобы отбить рыбий запах. Медведицу поднять не успели. Вышел разгневанный капитан и не позволил задерживаться ни на минуту. Старик кричал о заповеднике, который надо создать для бесстыдно истребляемых медведей. Мне было неловко слушать, как он отчитывал своего старшего помощника, даже назвал его „живодером“.
