По телу расползлась предательская слабость. Глядя на неторопливо шевелящего хелицерами черного скорпиона, Найл опустился на колени. До чего глупо — закончить жизнь в брюхе безмозглой твари!
«А может, он сытый?» — со слабой надеждой подумал правитель и осторожно коснулся мыслей черного монстра.
Больше всего сознание скорпиона напоминало пускающий слюнки рот: что-то прожевывается сейчас, а кое-что еще лежит рядом; проглочу одно, займусь другим. Найл даже разглядел себя со стороны, как нечто аппетитно пахнущее и прохладное.
Наверное, пустись Посланник Богини наутек, повелитель пустыни уже нагнал бы его и разорвал, но сейчас шестилапый не торопился… «Удирает!»
Черный скорпион сорвался с места и рванул в погоню. Шагов через двести он замедлил ход, а потом и вовсе остановился, закрутившись в недоумении.
Найл с улыбкой наблюдал за действиями могучего чудовища. Надо же так запросто купиться! Самый глупый из «неголосующих граждан» и то заподозрил бы неладное.
Черный скорпион неторопливо затрусил обратно. На этот раз он хорошо чувствовал местоположение человека и твердо держал направление. Найл лишь немного усилил его ощущения, и… повелитель пустыни остановился шагах в пяти и начал яростно резать клешнями воздух. В конце концов даже до куцых мозгов скорпиона стало доходить, что тут что-то не так. Монстр замер, принюхался… и с такой яростью ударил ядовитым жалом песок, что несколько песчинок долетело до Посланника Богини.
Найл поморщился и снова хлестнул скорпиона коротким: «Убегает!» Шестилапый молнией взметнулся на бархан и замер, медленно шевеля клешнями.
Правитель города расхохотался. Он подумал было соткать громадному хищнику еще более крупного мысленного врага, но пожалел тратить время на бесполезное баловство. Просто поманил неясным силуэтом — и безмозглый властитель песков шустро умчался вдаль.
Посланник Богини подкрепился в последний раз, засыпал яму песком — репурка рану залечит, — сделал последний глоток из тростинки, выдернул ее, сунул за пазуху; бросил прощальный взгляд на приютивший его оазис из пяти травяных кочек и пустился в дальнейший путь.
Часа через два за ним увязался маленький — по колено — серый скорпиончик, долго плелся следом, но напасть на слишком крупную дичь не решился и, когда спустилась ночь, отстал сам.
Песок под ногами постепенно становился плотнее. Все чаще попадались кустики макушек. Шесть раз встретились мясистые чашечки уару. Около каждой Найл благоговейно опускался на колени и отпивал половину чистейшей, прозрачной воды, собранной между лепестками, — если выпить всю, растение может погибнуть. Однажды сбоку выполз вялый от холода и до безумия голодный тощий клоп. Правитель не поленился свернуть и затоптать тварь — для спящего человека они смертельно опасны.
Теперь Найл шел не останавливаясь, пока не стало невмоготу жарко, потом вырыл глубокую нору под густо заросшим макушками склоном дюны и спокойно заснул, впервые не боясь, что песчаный склон может осесть и погрести его под собой.
Днем спящим путником никто не заинтересовался, и по вечерней прохладе он благополучно отправился дальше.
Поляны макушек начали перемежаться кактусовыми зарослями. В середине ночи Найл наткнулся на несколько опунций и подкрепил силы десятком мелких, с кулак, плодов. Дважды спугнул небольших змей.
Трава сплошь покрывала землю, и сквозь густо переплетенный ковер стеблей приходилось буквально продираться. Однако Найл не унывал — все это было явными признаками близости большой воды. Ни вокруг оазисов, ни над руслами подземных ручьев таких зарослей не бывает. А когда в утренних лучах он увидел над горизонтом характерный — крупное тело, длинный тонкий хвост — силуэт стрекозы, то решил не останавливаться.
Вскоре между кактусовыми зарослями стали встречаться чахлые молоденькие деревца, изредка — огромные патриархи растительного мира в несколько обхватов толщиной. В небе барражировали голубые стрекозы. Две из них долго висели над человеком, и Найл уже начал всерьез опасаться за свою голову — именно ее откусывает в первую очередь атакующая хищница, — но в конце концов одна из крылатых бестий выхватила у него почти из-под ног змею, другая же, почти одновременно, сцапала клопа. И за то, и за другое — спасибо.
Около полудня правитель наткнулся на низкий пень — значит, жилье действительно рядом! Но лишь далеко за полдень Найл увидел узенькую тропинку.
Дошел!
Сразу навалилась безмерная усталость, однако Посланник Богини не остановился.
Тропа становилась все более торной; впереди замаячила густо-зеленая полоса, которая, по мере приближения, разделялась на заросли высокого кустарника, отдельно стоящие деревья с округлыми, ухоженными кронами и поля, покрытые густой ботвой.
Наконец правитель вошел в тень между стенами акации, и этот проход вывел его к длинной низкой хижине из плетеных щитов.
Откинув плотный полог, правитель вошел внутрь.
Дом этот, скорее, смахивал на барак: крыша сработана достаточно плотной, но вот стены просвечивают насквозь; из обстановки только дюжина матов, ровными рядами лежащих на полу, на каждом — мягкая шкура листорезки.
В дальней стене Найл увидел еще один полог, дошел до него. За темной тканью обнаружилась небольшая комнатка с одним широким матом, заваленным десятком шкур, и двумя высокими, плотно закрытыми корзинами. Стенки в этом закутке оказались куда качественнее, а вот людей тоже не нашлось.
Хозяйку Найл встретил на улице, уже выходя из-под крыши. Надсмотрщица достигла того возраста, когда приближалась пора задумываться об отправлении в Счастливый Край, но оставалась еще крепкой, широкоплечей, без единой морщинки на лице. Туника ее была сделана из одного куска светло-серого холста с отверстием посередине для головы; довершали наряд широкий ремень из змеиной кожи, плотно прижимающий ткань к телу, да шерстяная ленточка, перехватывающая длинные волосы.
— Ты кто? — не смогла скрыть удивления женщина.
— Посланник Богини, — ответил Найл, — и мне срочно нужно в город.
— Да ты же на ногах не стоишь! — Женщина окинула его оценивающим взглядом. — Тебе нужно отдохнуть.
Она не поверила пришельцу ни на йоту. Правитель ясно видел ее нехитрые мысли: «Молодой, крепкий. Правда, нужно, дать немного отлежаться, но потом станет хорошим работником. Двое недавно заболели, пришлось отдать паукам на лечение. Вот и будет хоть один на смену. Надо налить ему вина, пусть взбодрится. А то ведь того и гляди свалится. Подлечу, приласкаю… Оклемается. Интересно, какая дура довела его до такого состояния? Ладно, раз он от нее сбежал — сама виновата».
