— Я не рассчитывал еще на двадцать дней в капсуле. К тому же есть и кое-что помимо полета.
— Что именно?
Я едва не сказал, что меня ждет Катерина. Но вместо этого ответил:
— Я беспокоюсь о других. О Сюзи и Рэе. Их ждут семьи. Они будут волноваться.
— Понимаю. Сюзи и Рэй. Они все еще спят? Все еще в капсулах?
— Да, — ответил я настороженно.
— Тогда пусть в них и остаются, пока ты не полетишь обратно, — Грета улыбнулась. — Нет смысла будить их и заставлять сходить с ума все это время. Так будет лучше.
— Ну, если ты так думаешь…
— Уж поверь мне, Том. Я ведь не в первый раз сталкиваюсь с подобной ситуацией. И вряд ли твоя станет последней.
***
Ночевать я отправился в отель, в другую часть станции Саумлаки. Отель представлял собой гулкое из-за пустоты многоэтажное сооружение, собранное из готовых секций и глубоко погруженное в скальную породу. Наверное, здесь могли бы разместиться сотни постояльцев, но у меня создалось впечатление, что сейчас занято лишь несколько номеров. В эту ночь я спал урывками и рано встал. В крытом портике я увидел работника в кепочке и резиновых рукавицах, который вылавливал из украшенного орнаментом прудика больного карпа. Когда я смотрел, как он достает металлически-оранжевую рыбину, на мгновение мне показалось, что эту картину я уже когда-то видел. Но когда в моей жизни могли возникнуть этот мрачный отель и умирающий карп?
До завтрака — уныло-настороженный, несмотря на легкую сонливость — я навестил Колдинга и услышал новую дату окончания ремонта.
— Два-три дня, — сказал он.
— Вчера вечером был только один.
Колдинг пожал плечами:
— Если у вас проблемы с обслуживанием, попробуйте найти других ремонтников.
Затем он сунул мизинец в уголок рта и принялся ковыряться между зубами.
— Приятно видеть специалиста, который наслаждается своей работой, — заметил я на прощание и ушел, пока настроение не испортилось окончательно.
Грета предложила встретиться за завтраком и вспомнить старые времена. Когда я пришел, она уже ждала меня за столиком на «уличной» террасе под навесом в красную и белую полоску, потягивая апельсиновый сок. Над нами простирался купол шириной в несколько сотен метров — голографическая проекция безоблачного неба. Голубизна его имела жесткий эмалевый оттенок, какой бывает в середине лета.
— Как тебе отель? — поинтересовалась она, когда я заказал кофе.
— Неплохо. Только вот желающих поболтать маловато. Тут дело во мне или вся эта станция отличается радостной атмосферой тонущего океанского лайнера?
— Просто место здесь такое, — пояснила Грета. — Все, кто сюда попадает, страшно злятся. Их или переводят сюда работать, и они вскипают из-за этого, или оказываются здесь в результате ошибки в синтаксисе, и тогда они негодуют по этой причине. Так что выбирай любую.
— И ни одного счастливого лица?
— Только у тех, кто знает, что скоро отсюда отчалит.
— А к тебе это относится?
— Нет. Я, кажется, здесь застряла. Но меня это вполне устраивает. Наверное, я то самое исключение, которое подтверждает правило.
Официантами здесь были стеклянные манекены — примерно такие, что были в моде на планетах вблизи центра Пузыря лет двадцать назад. Один из них поставил передо мной тарелку с рогаликом, затем налил в чашку обжигающе горячий черный кофе.
— Что ж, рад тебя видеть, — сказал я.
— И я тебя, Том, — Грета допила сок и, не спрашивая, отщипнула кусочек моего рогалика. — Я слышала, что ты женился.
— Верно.
— Ну, и?.. Не хочешь рассказать о ней?
Я глотнул кофе.
— Ее зовут Катерина.
— Хорошее имя.
— Она работает в департаменте биокоррекции на Кагаве.
— Дети?
— Пока нет. Сейчас мы очень много времени проводим вдали от дома.
— Угу, — она прожевала рогалик. — Но когда-нибудь вы непременно решитесь…
— Окончательных решений не бывает, — хотя мне и льстило, что Грета проявляет к моей жизни такой интерес, но от хирургической точности ее вопросов мне стало чуть-чуть неуютно. Тут не было ни попыток подловить, ни выуживания информации. Такая прямота заставляет нервничать. Зато она же дала мне право задать столь же откровенные вопросы. — А как насчет тебя?
— Так, ничего особенного. Вышла замуж примерно через год после нашей с тобой последней встречи. Его зовут Марсель.
— Марсель, — задумчиво протянул я, словно имя имело космическое значение. — Что ж, рад за тебя. Как я понял, он тоже здесь?
— Нет. Работа раскидала нас по разным углам космоса. Мы все еще женаты, но… — Грета недоговорила.
— Нелегко вам приходится.
— Если бы имелся способ это изменить, мы бы его нашли. В любом случае, не стоит нас слишком уж жалеть. У каждого из нас есть своя работа. И не могу сказать, что я менее счастлива, чем когда мы с ним виделись в последний раз.
— Вот и хорошо.
Грета подалась вперед и коснулась моей руки. Ногти у нее были черные с голубоватым отливом.
— Послушай… Наверное, я очень самонадеянна… Одно дело — попросить тебя позавтракать со мной: не пригласить тебя стало бы грубостью. Но не хотел бы ты встретиться со мной еще раз? Ужины здесь поистине очаровательны. Свет выключают, а вид сквозь купол действительно потрясающий.
Я взглянул на бесконечное голографическое небо.
— А я подумал, что это лишь картинка.
— Конечно, картинка, — подтвердила она. — Но пусть это не портит тебе впечатление.
***
Я уселся перед камерой и заговорил.
— Катерина, — начал я. — Здравствуй. Надеюсь, у тебя все хорошо. И еще надеюсь, что теперь кто-нибудь из компании уже связался с тобой. А если нет, то я совершенно уверен: ты посылала им запросы. Не знаю, какой ты получила ответ, но могу заверить, что мы живы, здоровы и уже направляемся домой. Я тебе звоню со станции Саумлаки, это ремонтная база на краю сектора Шедар. Смотреть тут особо не на что — просто мешанина туннелей и центрифуг, закопанных в угольно-черный астероид типа «Д», примерно в половине светового года от ближайшей звезды. Станцию устроили здесь только потому, что рядом — вход в скважину. И по этой же причине здесь оказались мы. Неизвестно почему, но «Синий гусь» прошел через неправильный узел сети — это называется маршрутная ошибка. Мы прилетели вчера вечером по местному времени, и с тех пор я сижу в отеле. Извини, я не связался с тобой вчера: слишком устал и к тому же еще не знал, как долго мы здесь пробудем. Я решил подождать до утра, когда станет ясно, насколько сильно поврежден корабль. Ничего серьезного — так, кое-что отвалилось после перехода, однако придется проторчать здесь несколько дней. Колдинг, начальник ремонтников, обещал, что не больше трех. Однако к тому времени, когда мы ляжем на обратный курс, отставание от графика составит сорок дней.
