Зигмунд вернулся с таким лицом, будто повстречал призрака.
— Исчез! Куда он мог исчезнуть? Как это могло случиться?
— Я могу ответить, — радостно сообщил Карлос. — Это требует исключительно высокого гравитационного градиента. Мотор его достиг, свернул вокруг себя пространство и перешел на более высокий уровень гипердрайва, которого мы достичь не смогли. Сейчас он возможно где-то на краю Вселенной.
— Ты уверен? — спросил я.
— Я уверен только в том, что наш двигатель исчез. При низком гравитационном градиенте двигатель унес бы с собой весь корабль и рассеял бы его атомы вдоль своего пути, пока бы ничего не осталось, кроме поля гипердрайва.
— Мм... да.
Давно я не видел своего приятеля таким воодушевленным, он явно воспылал любовью к своей идее.
— Зигмунд, я хочу воспользоваться твоей гиперволной. Могу ошибаться, но нам надо кое-что проверить.
— Учти, если мы все еще в пределах гравитации какой-то массы, гиперволна уничтожит сама себя...
— Думаю, стоит рискнуть.
Мы включили гиперволновик — и ничего не взорвалось.
Первым сделал вызов Аусфаллер — получить регистровые данные на обнаруженные нами буксиры. Затем Карлос связался с компьютерной службой «Слон» в Нью-Йорке, используя кодовый номер, который «Слон» давал немногим людям.
Я слушал, как Карлос излагает список необходимых ему данных. Полные сведения о метеорите, который в 1908 упал в районе реки Тунгуска в России на Земле. Три модели происхождения Вселенной. Имена, послужные списки и адреса наиболее известных ученых, специализирующихся на гравитационных феноменах в Солнечной системе. И так далее, и так далее... Наконец, с довольной улыбкой, он отключился.
Я не выдержал:
— Ты меня достал! Не имею ни малейшего представления о том, чего ты добиваешься.
По-прежнему улыбаясь, Карлос встал и отправился в свою каюту — поспать. Аусфаллер задержался в отсеке управления. Какое-то время он потратил на изучение снимков трех рудных буксиров. Я присоединился к нему.
Буксиры выглядели достаточно похожими друг на друга — ни подозрительных отверстий в корпусах, ни люков для орудий. При сканировании они напоминали призраков; можно было различить массивные кольца силовых полей, полые, столь же массивные сопла, меньшей плотности топливные резервуары и системы жизнеобеспечения. Никаких иных полостей или теней.
То и дело Зигфрид спрашивал:
— Ты знаешь, сколько стоит «Хобо Келли»? Нет, ты знаешь?..
Я терпеливо отвечал, что могу себе представить.
— Он мне стоит карьеры. Я надеялся уничтожить с его помощью пиратский флот. Что я теперь могу показать начальству вместо моего драгоценного троянского коня?
Ответ вертелся у меня на языке. Аусфаллера он бы вряд ли успокоил. Вместо этого я сказал:
— У Карлоса кое-что есть на уме. Я его знаю. Он понял, что произошло.
— И ты можешь из него это вытянуть?
— Не знаю. Попробую ему объяснить, что гораздо безопаснее знать, кто наш враг.
— А как насчет рудных буксиров? Не понимаю, что они там делают.
— Возможно, их используют для строительства.
— Для строительства чего? Кто здесь будет жить?
— Вот именно. Тут нет даже туристов, но... Разумеется, исследовательские экспедиции — они ведь нуждаются в строительных материалах. Дешевле строиться здесь, чем возить все с Земли или Белта. Присутствие буксиров не подозрительно.
— Но ведь кроме них рядом с нами и вокруг больше ничего нет. Вообще ничего.
Аусфаллер кивнул.
Несколько часов спустя к нам вернулся Карлос, протирающий глаза. Я его встретил вопросом:
— Могут ли буксиры иметь что-нибудь общее с твоей теорией?
— Не понимаю, каким образом. У меня есть пол-идеи. Теория, которая мне нужна, больше не в моде. Теперь, когда мы знаем, что собой представляют квазары и как это действует. — Он сдвинул брови. — Но если я прав, то знаю, куда делись корабли после того как их разграбили.
Зигмунд набросился на него:
— Где они? Живы ли пассажиры?
— Мне жаль, Зигмунд. Все они мертвы. Не осталось даже тел для захоронения.
— Что это такое? С кем мы воюем?
— С гравитационным эффектом. С резким искажением пространства. Ни планета, ни сбой в работе каютных гравитационных генераторов не могли бы спровоцировать это.
— Коллапсар? — предположил Аусфаллер.
Карлос ухмыльнулся.
— Тут другие проблемы. Коллапсар не может возникнуть, если масса меньше, чем пять солнечных. И появись некая штуковина так близко от Солнца, ее бы обязательно заметили.
— Тогда что?
Карлос пожал плечами.
Мы получили данные на три космических тягача — куплены два года назад компанией «Интрабелт Майнинг», шестой конгрегационной церковью Родни.
— Белтеры иногда так делают, — пояснил я, намекая, что не следует интересоваться владельцем корабля.
— Значит, мы не узнаем, кто ими владеет?
— Честные белтеры, а может и не очень, — рассеянным тоном произнес Карлос, потому что все его внимание было сосредоточено на экране бортового компьютера. Я тоже заинтересовался полученным списком имен и телефонов. Одно имя привлекло мое внимание.
Джулиан Форвард, 1192326. Он недалеко, где-то между орбитой Нептуна и кометным поясом. Я нашел и другие номера Южной станции:
Ланселот Старки, 1844719.
Джил Лучано, 1844719.
Марианна Уилтон, 1844719.
— Эти люди... — решил уточнить Аусфаллер. — Хочешь обсудить свою теорию с кем-нибудь из них?
— Совершенно верно. Зигмунд, скажи мне, разве 1844719 — номер Ртутной группы?
— Полагаю, да. А еще я также полагаю, что они вне нашей досягаемости теперь, когда исчез наш гипердрайв. Ртутная группа обосновалась на орбите Антиноры, которая сейчас на противоположной стороне от Солнца. Карлос, тебе приходило в голову, что они могли построить устройство, питающееся кораблями?
— Что?.. — Карлос ненадолго задумался. — А ведь ты прав. Это должен был сделать тот, кто смыслит в гравитации. Но мне кажется, что Ртутная группа вне подозрений. А когда в твоем проекте занято еще десять тысяч человек, разве можно что-то спрятать?
— А как насчет этого Джулиана Форварда?
— Форвард? Да, хотелось бы с ним встретиться.
— Ты его знаешь? Кто это?
— Он сотрудничал с институтом Знаний на Джинксе. Я не слышал о нем уже несколько лет. Форвард занимался гравитационными волнами из ядра галактики, но направление его работы оказалось ошибочным. Зигмунд, давай с ним свяжемся.
— И спросим его... о чем?
Карлос вспомнил нашу ситуацию.
— О! Ты думаешь, он может...
— Да.
— Что ты знаешь о Форварде?
