* * *
Дорога до колодцев Толливерса и обратно должна была занять у отца два дня; первый из них казался мне бесконечно долгим. После полудня я от нечего делать прилег на кровать и быстро заснул. Проснулся я весь в поту. Ма и Мэри спали в большой кровати под москитной сеткой, а Тимоти в доме не было. Решив, что он отправился в маленький домик, я встал и подошел к окну. Дверь туалета была открыта, но Тимоти я нигде не увидел.
Я вышел на крыльцо, но не встретил его и во дворе. Я кинулся к амбару. Огибая угол дома, я едва не наткнулся на Тимоти. Он сидел на земле, привалившись спиной к стене дома; в правой руке он держал наполненную кружку, а пальцы левой опустил в воду.
- Тимоти, ну и напугал же ты меня, - сказал я и сел рядом, а парень, вынув пальцы из воды, коснулся ими моего запястья. - И не играй с водой, у нас ее и без того очень мало.
Тимоти вылил воду на единственную еще живую герань, целую клумбу которых весной высадила Ма, затем, поднявшись с моей помощью, обронил:
- Пойдем.
Он повел меня, и мы пошли. Сначала от дома к холмам. Потом обратно к дому. Опять к холмам. К дому, но не по своим следам, а держась футах в десяти от них. Опять к холмам, но чуть другим путем. И опять к дому. И так снова и снова. К вечеру мы оба чертовски устали, а Тимоти при ходьбе касался земли лишь пальцами правой ноги, левой же, парившей над землей, даже не шевелил. Наконец Тимоти сказал:
- Я хочу пить. Дай мне, пожалуйста, воды.
Мы вошли в дом и больше в этот день никуда не выходили.
* * *
Утром Тимоти вновь обмакнул пальцы в воду, а затем увлек меня в путешествие по двору - туда и обратно, туда и обратно.
- Что это вы делаете? - спросила Ма.
Я пожал плечами.
- Не знаю.
Ближе к полудню, когда тени стали совсем короткими, мы с Тимоти уселись на крыльце, рядом с нами в манеже, сооруженном отцом из тщательно оструганных реек и кусков москитной сетки, играла Мэри. Тимоти попросил меня:
- Я хочу пить. Дай мне, пожалуйста, воды.
Я принес ему воды, и он сказал:
- Спасибо. - Тимоти взял кружку, а затем неожиданно добавил: Очень жарко.
- Точно! - воскликнул я, удивленный его новой фразой.
Тимоти выпил воду, а последние несколько капель вылил себе на раскрытую правую ладонь и стал водить по лужице пальцами левой руки. Затем он вдруг обратил лицо к Мэри и, сделав в сторону ее манежа два шага, повернул голову ко мне. Я тоже подошел к манежу, и Тимоти коснулся моего запястья. Я вытащил Мэри из манежа и отнес на крыльцо. Затем перенес на крыльцо манеж и посадил в него Мэри.
Тимоти сел на то место, где был манеж, взял пригоршню земли и отбросил ее в сторону; затем взял еще пригоршню и еще. Видя, что Тимоти занят, я взял сестренку на руки и потащил умываться перед обедом. Вернувшись чуть позже, я увидел, что Тимоти вырыл в земле яму и продолжает свое занятие. Я взял его за руку и сказал:
- Время обеда, Тимоти. Пойдем есть.
Пообедав, он вернулся к яме и принялся за свое. Я дал ему большую ложку, с которой частенько играла Мэри, и старый нож со сломанным лезвием. Этими нехитрыми инструментами Тимоти выкопал к вечеру яму такой глубины, что, пригнувшись, мог полностью в ней скрыться. На крыльцо вышла мать с Мэри на руках и пожаловалась:
- Он испортит нам лужайку перед домом. - Стремясь скрыть слезы, Ма рассмеялась. - Испортит нашу лучшую лужайку!
Уже совсем стемнело, и зной спал, когда до нас донеслись цокот копыт и скрип колес.
Домой вернулся отец! Мы побежали ему навстречу. Лицо отца было покрыто пылью, но при нашем появлении оно озарилось улыбкой.
Я заглянул в телегу. Только половина бочек была наполнена водой.
- Тебе не хватило денег? - спросил я, поразившись тому, что кто-то ставит свое желание разбогатеть выше человеческих жизней.
- Колодцы почти иссякли, - объяснил отец. - Возле них собралась целая толпа, и каждый получил свою, хоть и небольшую долю.
Мы с отцом распрягли лошадей, отвели их в конюшню и напоили, но бочки с водой оставили до утра на телеге. Подходя к дому, мы увидели голову Тимоти, высовывающуюся из ямы.
- Что происходит? - спросил отец.
- Тимоти копает яму, - ответил я.
- Мог бы найти для этого место подальше от дома, - заметил отец и вошел внутрь.
Я позвал Тимоти и помог ему выбраться из ямы. Парень был перепачкан землей с головы до пят, и я отчищал его так долго, что, когда мы вошли в дом, отец уже почти закончил ужин.
Этим вечером мы долго сидели за столом, но не читали и почти не разговаривали. Тимоти сидел подле меня, положив пальцы на мое запястье.
- На первое время нам хватит воды, что привез отец, а там, Бог даст, наполнится пруд на дне реки, - сказала Ма, но надежды в ее голосе не было.
- Нужно решать, куда мы отправимся, когда кончится вода. - Отец наугад открыл Библию и прочитал вслух: - "...ибо пробьются воды в пустыне и в степи потоки". (Ветхий Завет, Книга Пророка Исайи, Глава 35, Стих 6.)
Отец захлопнул Библию, положил ее на стол, сверху на книгу поставил локти, а лицо спрятал в ладонях.
Я тронул Тимоти, и мы бесшумно разошлись по своим кроватям.
* * *
Ночью меня разбудил шум во дворе. Я резко поднялся. Тимоти на соседней кровати не оказалось. Я вышел на крыльцо. Тимоти копал яму. Во всяком случае, я решил, что он копает яму, поскольку из нее летели комья земли, хотя сам Тимоти не показывался. Вдруг из ямы вылетело несколько камней, один из которых угодил мне прямо в лодыжку. Охнув, я ухватился за ушибленное место. Вскоре боль немного унялась, и я, подняв глаза, увидел рядом с собой отца.
- Что происходит? - повторил он свой недавний вопрос.
Тимоти перестал копать, а у меня на секунду перехватило дыхание.
- Тимоти копает яму, - вновь ответил я.
- Ночью? - удивился отец. - А зачем он вообще копает яму?
- Он же слепой, и ему все равно, день на дворе или ночь, - пояснил я. - А зачем он копает яму, я не знаю.
- Пусть вылезает оттуда, - распорядился отец. - На детские глупости сейчас нет времени.
Я подошел к яме. Лицо Тимоти далеко внизу показалось мне бледным пятном.
- Он забрался очень глубоко, - сообщил я. - Теперь без лестницы ему не обойтись.
- Туда он забрался без лестницы, так пусть без лестницы и выбирается, - отрезал отец.
- Тимоти, - позвал я. - Отец велит тебе вылезать.
Вдруг Тимоти, словно пузырь воздуха в воде, выплыл из ямы и встал со мной рядом.
- Отец, ты видел?! - испуганно спросил я.
Отец повернулся и молча удалился в дом. Там он зажег лампу и сел за стол. Мы с Тимоти последовали за ним и сели напротив.
- Почему он копает? - снова спросил отец. - Барни, раз уж вы друг друга понимаете, то спроси у него.
Я, коснувшись запястья Тимоти, произнес:
- Отец желает знать, почему ты копаешь.
