- Группа дрессированных ослов! - грассируя, выкрикнул сверху попугай. Чудеса самодрессуры!!!
Что творили на арене веселые ослы, описать невозможно. Это надо было видеть. Такие добродушные и совсем-вовсе не упрямые.
До позднего вечера продолжалось представление. Выбегали на арену гиены, сытые, умытые, ничему специальному не обученные и потому добрые. Они играли друг с другом и с Олле. Приходил медведь без следов радикулита, и кувыркался на арене, и боролся с Нури, и вообще всячески веселился сам и веселил зрителей. Он долго не хотел уходить, и тогда Олле уложил его в мешок и унес на спине куда-то.
С нервическим хихиканием попугай вырвал у себя из хвоста перо:
- Я весь издергался, извелся в ожидании. Покончим с этим и забудем.
Из-под купола спустились журавли, исполнили танец маленьких лебедей и важно ушли за кулисы.
Была коррида. И неуловимы были движения безоружного Нури, когда бык проносился мимо, и застывал от удара ладонью в холку, и снова кидался, оскорбленный пренебрежением к своей мощи и ярости.
То стихал, то вновь вступал оркестр, сопровождая выступления, вспыхивал маленький фейерверк, и шутихи крутились под куполом, брызгаясь разноцветными огнями.
И было еще много разного, интересного и поучительного, смешного и серьезного в том представлении. Словом, праздник удался на славу.
... Подходил к концу летний сезон. Скоро прибудут родители и увезут детей по домам, а здесь останутся только ребятишки сотрудников центра ИРП несколько групп дошкольников со своими постоянными воспитателями. Предстояла длинная шестимесячная пауза. Олле привлек на это время Нури в организованную ИРП службу экологического патрулирования, Рахматулла должен был прочесть цикл лекций в жмеринской школе йогов. У Ивана накопилась куча дел во Всемирной ассоциации магов, где он был председателем. А Хогард уговорил няню Марью Ивановну взять его на углубленную стажировку. И предстояло еще многократное посещение воспитанников, проживающих на разных континентах: по статусу и по совести воспитатель становился полноправным членом семьи воспитанника. А еще нужно было время, чтобы просто жить, смотреть на людей и звезды, гладить зверя по шерсти, выращивать картошку и розы и ходить под дождем по лужам...
Утром Нури и Хогард провожали старшие группы в пеший поход по побережью, долго разговаривали с инструкторами, проверяли рюкзачки, не туго ли затянуты лямки, не жмет ли обувь. Нури еще раз убедился в исправности самобеглой тележки. Вроде все было в порядке, но беспокойство, уже ставшее привычным, не покидало его. Ох уж эти походы с их вечными неожиданностями, со стертыми ногами, синяками и занозами, с волдырями от крапивы и комаров. Сидели бы дома, что ли. Или взять орнитоплан и незаметно следом, а?
Он поймал понимающий взгляд Хогарда и засмеялся:
- Тебя тоже родительские мысли гнетут?
- Ой, гнетут. Марья Ванна говорит, что это первый признак профессионализации...
А по влажному песку, почти в полосе прибоя, пяти- и семилетние, уходя, голосисто орали старинную пиратскую песню:
Пират, забудь про небеса,
Забудь про отчий дом...
Чернеют дырья в парусах,
Протыкнутых ножом.
Следом чуть в стороне бежала тележка, груженная палатками и аквалангами.
- Красиво поют. Ладно, пойдем к себе, - сказал Хогард. - А это еще что такое? И сюда добрались?
Между акаций, ухватившись за стволы, этаким гамачком висел марсианский зверь гракула. А в гамачке, шерстяном и мягком, разметавшись, сладко посапывали два голыша из ползунковой группы. Гамачок слегка покачивался, и то ли действительно звучала, то ли мерещилась колыбельная.
Воспитатели на цыпочках отошли в сторону.
- Мне иногда кажется, что она вполне разумна, - проговорил Нури. От акации явственно донесся приглушенный смешок.
Ночью дежурил Хогард. Он обошел спальни, укрывал тех, кто был раскрыт, проверил еще раз защиту от летающих и ползающих насекомых. Лесные шорохи и звуки не мешали сну, от океана доносился пахнущий соснами и водорослями ветерок. Было спокойно, и легко думалось.
А на окне в аквариуме мутант бувескул высветлял кем-то тайно налитый вишневый компот. Без косточек.
