– Нет, но я иду к тем, кто видел.
– К этой… «банде»? К злым людям? – воскликнула девочка. – Не ходи, Кир! Ой, нет, не ходи к ним! Пожалуйста!
Она сжала обе его ладони и попыталась заглянуть в глаза.
– Пойду! У меня есть нож, и я…
– Я тебя не пущу! Ты тоже пропадешь, как Вик. Не пущу!
– Цвет, уйди, а? Мне все равно, фея ты или кто там, только я уже решил. Ты не знала Вика и не понимаешь почему…
– Нет! – Девочка загородила ему дорогу. – Я не хочу, чтобы ты тоже стал злым. Это… это плохо… ты даже не представляешь насколько. Тебя больше не станет, ты будешь не ты, а кто-то другой. Ну, поверь, я же чувствую!
– Уйди.
Мальчишка отцепил ее руки и легонько от себя откинул. Цветка бросилась обратно.
– Я сказал, уйди!
Он снова толкнул Цветку и зашагал по улице. Вот уже и поворот. Сейчас он… И девочка, не придумав ничего лучшего, кинулась ему в ноги. Кир споткнулся и кубарем полетел на камни, больно стукнувшись коленкой, ободрав кожу.
– Да отстань ты! – заорал он, отпихивая Цветку.
Девочка не сдавалась.
– Нет, Кир! Нет, пожалуйста! Прошу тебя, послушай…
Разъяренный Кир боролся, как звереныш, но Цветка не отпускала; наконец ему удалось разжать ее пальцы, и он с силой отбросил девочку в сторону.
– Ах…
Цветка врезалась в стену, неловко сминая прозрачное крыло, и упала ничком на мостовую. Мальчишка вскочил, сделал несколько шагов, удаляясь прочь. Потом еще несколько.
Потом на секунду задержался.
Прислушался. За спиной – ни вздоха, ни шевеления.
Он обернулся.
– Цвета?
Девочка лежала без движения. Растрепанные светлые волосы укрывали каменный тротуар.
– Цвет, вставай. Хватит притворяться.
Кир постоял еще чуть-чуть, ожидая, что девочка вскочит и подбежит к нему, но она не вставала. Мальчишка сорвался с места, упал перед Цветкой на колени.
– Эй, – прошептал он. – Ты чего? Я тебя сильно, да? Ох… твои крылья…
Только сейчас мальчик понял, что левое Цветкино крыло как-то странно заломлено, и осторожно дотронулся до него. Оно жалобно обмякло. Девочка пошевелилась, приподнимаясь. На лбу у нее кровоточила ссадина, наливался болью ушибленный локоть. Кир помог ей сесть. Она посмотрела на него, снова ощутив на губах вкус соленых капель, и… погладила его по руке.
Кир вздрогнул. Взглянул ей в лицо.
Морозный иней в его глазах вдруг треснул, начал таять, растекаясь по щекам такими же, как у нее, солеными каплями. Пламя, бушевавшее за ледяной стеной, затухало.
– Цветка… твое крыло… Прости меня.
– Ничего, – девочка обняла Кира. – Ничего, заживет.
Мальчик сидел, уронив руки, не сопротивляясь этим объятиям. Стало ли ему легче, он не знал, но точно стало… теплее.
– Сколько тебе лет? – спросил Цветку Кир.
Они пришли к нему домой и теперь пили чай в его комнатке на чердаке.
– По-человечьему? – девочка задумалась. – Сейчас посчитаю, погоди… Десять или одиннадцать, наверное. А может, двенадцать.
– Хм… А меня к вам возьмут?
Цветка чуть не подавилась.
– Куда?
– Ну, к вам. Туда, где ты живешь.
– Но… зачем тебе?
– А что мне тут делать? – Кир положил в чай варенье, размешал ложкой и, не поднимая головы, пробурчал: – У меня больше никого нет.
– Как нет? – возмутилась Цветка. – А дедушка? Так его и бросишь? Чтобы он вообще один остался?!
Мальчишка нахмурился.
– Деда мне жалко, да.
– Вот именно. Ишь какой… Подрастешь, тогда и возьмем. Если все сделаешь, что нужно.
– А что нужно?
– Все, что тебе здесь, на земле, надо сделать, то и нужно. А когда сделаешь и придет время уходить, попросись к нам. Я тоже попрошу за тебя.
– И долго ждать?
– Ну-у, – Цветка почесала болючий локоть. – Лет семьдесят.
– Ого!
– А чего ты хотел? Вы столько живете.
– Но это… нечестно.
– Очень даже честно! Помогать другим людям – это еще научиться надо. Вот и учись.
Кир слабо улыбнулся.
– А ты будто сама умеешь. Помощница…
Цветка не обиделась. Ее рот неожиданно растянулся до ушей.
– Кир, ты видишь? Там, под кроватью…
Мальчик глянул, куда показывала Цветка.
– Не-ет, а что там?
Девочка удовлетворенно выдохнула.
Из-под старенькой низкой кровати выбрался желтый комок, отряхнулся и принялся чистить себя коротенькими лапками.
– Солнушек…
Домой Цветка вернулась почти утром. Мила не ругалась, осмотрела поврежденное крыло, удивилась, что Цветка все-таки смогла долететь, и сказала, что завтра обязательно заживет. Потом отвела ее в мезонин и уложила в постель.
– Можешь спать хоть до обеда, – разрешила она, укрывая девочку одеялом.
– Угу, – пробормотала та.
Сквозь закрывающиеся ресницы девочка видела, как в комнату проскользнул сбежавший из загончика солнечный заяц и прыгнул к ней на подушку. Она зевнула, обняла его ладошкой и почесала за ушком. Зайчонок ткнулся розовым носом ей в щеку, и под ворчливо-ласковое «мчух, мчух» Цветка наконец уснула.
* * *
Цветка уже давным-давно не носила солнечных зайцев. Но сегодня был особый день. Бабушка Надина лично вручила ей пухлого солнушка с наказом передать без опозданий. Цветка расцеловала бабулю и молнией бросилась выполнять поручение.
Адрес был новый, незнакомый, но девочку это не волновало. Она быстро разыскала улицу и сразу же заметила дом, сиявший свежей покраской. Тот переливался всеми цветами радуги, славно контрастируя со стоящими рядом серыми особняками. Цветка скользнула к окну на втором этаже.
Возле распахнутых створок, словно ожидая ее, стоял мужчина средних лет, одетый в синие брюки и удобный домашний свитер. Темные волосы были коротко стрижены, но так и чудилось, что сейчас мужчина тряхнет головой, откидывая назад длинную челку.
Цветка села на подоконник, разглядывая своего подопечного. Какой он все-таки замечательный! Наверное, самый замечательный на свете. После Милы и бабушки Надины, конечно. Она лукаво улыбнулась, вынула из сумки зайца и посадила мужчине на плечо. Заяц тут же распушился, выставив вперед желтые уши.
Мужчина глубоко вздохнул, оглянулся по сторонам.
– Цвета?
В комнате было тихо. И как будто бы пусто. Тогда он добродушно усмехнулся, чем насторожил привалившегося к шее зайца.
– Ты жди меня, стрекоза. Жди, – шепнул он. – Я приду.
