Галине нравится этот бодрый, по-военному подтянутый человек, хотя в последнее время у него вошло в привычку на любую просьбу отвечать в мрачном тоне: "Ладно, сделаю, если буду жив..."
На вопрос, чем вызвана такая неуверенность в собственном будущем, он изрекает: "Долго ли в наше время инфарктов и термоядерного оружия отдать концы?"
С Басовым, судя по всему, он ведет сейчас какую-то глубокомысленную беседу. Галина слышит:
- А что, Михаил Иванович, здорово, пожалуй, поумнеют люди лет эдак через пятьсот? Я ведь по себе вижу. Ну что я знал, работая в пожарной команде? Разве мыслимо даже сравнить те мои примитивные познания с тем, что я тут у вас постиг? Имел я разве полное представление, что такое Галактика, к примеру, или Метагалактика? А о таких терминах, как альфа и бета магнитоионных компонент, и не слыхал даже. Подумать только, какие это слова! А техника ваша? Параболические рефлекторы, синфазные антенны с полуволновыми диполями, экваториальные установки... Вот я и интересуюсь, что же будет с человечеством через пять веков?
- Кто-то из зарубежных ученых, - усмехается Басов, - на подобный вопрос ответил примерно так: лет через пятьсот человек по уму будет настолько превосходить современных людей, насколько современные люди превосходят корову.
Пархомчук счастливо улыбается. Видимо, его восхищает такая перспектива. Но тут уж Галина не выдерживает и решает вмешаться в их ученый разговор.
- А знаете, что ответил на подобный вопрос академик Опарин? Он сказал, что, думая о будущем, не мешает оглянуться и на прошлое. Не пятьсот, а почти две с половиной тысячи лет назад жил такой человек, как Аристотель. И если мы станем сравнивать мощь его ума с умственными способностями некоторых наших современников, с теми даже, у которых звания кандидатов наук, - Галина бросает при этом быстрый взгляд на Басова, - то вряд ли это сравнение будет в пользу последних.
- Вы идите, Остап Андреевич, займитесь тем, что я вам поручил, - поспешно обращается Басов к Пархомчуку. - И завтра чтобы все было готово.
- Если буду жив, Михаил Иванович, - недовольно бурчит комендант, которому очень хочется еще немного, пофилософствовать.
Как только муж и жена остаются одни, Галина без всяких предисловий спрашивает:
- Зачем ты рассказал американцам о каких-то успехах Климова, Михаил? Ничего ведь не известно пока...
- А я лично уже сейчас ни в чем не сомневаюсь. Уверен, что Климов принял именно тот сигнал, за которым мы так долго охотились.
- А если не тот?
- Ну, так ведь я им об этом предположительно.... И потом, не столько для них, сколько для самого же Климова, чтобы он понимал, как важно теперь подтвердить сказанное мною дальнейшей работой.
- Да-а, - качает головой Галина, - оригинальная у тебя метода. А они на основании твоего заявления черт знает что могут теперь написать. И уже не предположительно, а утвердительно, как о подлинном факте. И раструбят об этом конечно же на весь мир. Они мастера по этой части. А тем временем окончательно выяснится, что принятый Климовым сигнал не искусственного происхождения. Что тогда будем делать?
Басова, однако, не смущает такая перспектива. Он отвечает невозмутимо:
- Во-первых, я не думаю, чтобы американские ученые были так недобросовестны. А во-вторых, если не Климов, так Костров примет этот искусственный сигнал, У него тоже ведь кое-что нащупывается...
- Ах, оставь, пожалуйста! Ничего такого у него пока не нащупывается, - сердито прерывает Басова Галина. Ей уже не хочется продолжать разговор. С каждым днем она все больше разочаровывается в этом человеке...
Скверное настроение не покидает Галину и весь следующий день. Очень хочется зайти к Кострову, поговорить с ним, посоветоваться.
"А не часто ли я захожу к нему в последнее время?" мелькает тревожная мысль. Нет, она не боится, что кто-то может обратить на это внимание. Ей просто не хочется надоедать Алексею.
Вспоминается, как несколько дней назад, проходя поздно вечером мимо домика Кострова, она увидела его у открытого окна и остановилась, чтобы окликнуть. Ее удивил вид Алексея. Он был небрит, волосы его были всклокочены, воспаленные глаза уставились куда-то в пространство. Письменный стол перед ним был завален книгами, журналами, чертежами и исписанной бумагой.
Понаблюдав за ним некоторое время, Галина негромко окликнула его, но он, видимо, не узнал ее по голосу и, досадливо махнув рукой, принялся торопливо записывать что-то. А она ушла, так и не решившись окликнуть еще раз.
Но сегодня Галина не может удержаться, когда проходит мимо домика Кострова.
- Добрый вечер, Алексей Дмитриевич! Можно к вам?
- Вы еще спрашиваете! - восклицает Алексей и спешит к ней навстречу, широко распахивая двери.
- Вы от Климова, наверное? Каковы у него успехи?
Галина неопределенно пожимает плечами:
- Слишком мало данных пока. Во всяком случае, ничего, свидетельствующегооб искусственном происхождении этих сигналов. Боюсь даже, что это вообще не обнаружится. .. Ну, а у вас что, Алексей Дмитриевич?
Костров, вздыхая, собирает со стола листы исписанной бумаги, комкает их и бросает в корзину.
- Давайте-ка лучше чай пить. У меня давно уже чайник буйствует.
- Хорошо, - соглашается Галина, - но при условии, что приготовлю все я сама. Покажите только, где у вас что. И не уходите, пожалуйста, от ответа на мой вопрос.
Пока Галина заваривает чай и достает из буфета посуду, Алексей задумчиво ходит по комнате.
- А что, собственно, рассказывать? - произносит он наконец. - Разве только то, что и меня начинают одолевать сомнения.
- Как, уже сомнения? - испуганно восклицает Галина.
- Да, сомнения, но не разочарование, - спокойно подтверждает Алексей, вглядываясь в настороженные глаза Галины. Это ведь не одно и то же.
- А я очень боюсь этих ваших сомнений. Откуда они у вас? Вы так верили в успех, что и меня заразили этой верой. Я и сейчас продолжаю верить... И - если хотите знать всю правду, - я просто в вас поверила! Но ваша-то вера на чем была основана? Не на одной же только интуиции?
- Да, не только, конечно, - вяло соглашается Костров. Было кое-что и более существенное. Очень обнадеживало, например, то обстоятельство, что излучение это создавало впечатление направленного. Ну, а сомнения оттого, что все еще отсутствует в этих сигналах модулирующая функция. А вам хорошо известно, что только она способна нести информацию.
Галина пододвигает к Алексею чашку:
- Пейте-ка лучше чай и не слишком поддавайтесь сомнениям. А я напомню вам кое-что из теории информации. Вы знаете ведь, что, чем выше уровень шумов в канале - в данном случае в той среде, через которую идет к нам сигнал с Фоциса, - тем труднее передать информацию без значительной энтропии ее. Для преодоления этой трудности существуют, как известно, помехоустойчивые способы передач. Простейшим из таких способов является многократное повторение передачи или растягивание ее во времени.
