-- Снотворное, - прошептала она.
-- Далее: меч предков, который взяла Вероника. Меч не представляет ценности для обычного человека - такое оружие больше не применяется. Магистр передал меч тебе, как прямому наследнику. Он использовал его силу, разрубив дубовое кресло. Даже я этого не смог бы, не говоря уже о женщине. И еще: он выбрал в "Памяти предков" время, когда вы были вдвоем здесь, в этой комнате.
Мучительно застонав, Вероника закрыла лицо руками.
-- Прости, прости, Марк...
-- Он хотел, чтобы я возненавидел Веронику и это почти удалось. Его подвела поспешность, с какой он готовил обвинения. Ты ведь недавно объявился, Рауд? И магистр заспешил - он боялся, что мы успеем зачать наследника.
-- Старый дурак, - прошипел Рауд. - А ты молодец, Марк. Да, ты всегда был умен. Но знаешь, все было просто. Ничего нового я не придумал: деньги, радости жизни, пылкие слова. Она такая же баба, как и все остальные. Плюс еще вот это.
Он достал из кармана стеклянный флакон, зубами выдернул пробку и опрокинул, выливая содержимое на пол. По комнате распространился резкий запах.
-- Одной капли, дорогой брат, хватает на несколько дней, чтобы сучки теряли голову.
-- Я предполагал нечто подобное, когда вспомнил опыты магистра. Значит, ему удалось синтезировать половой атрактант.
Вероника бросилась на Рауда, целясь пальцами в глаза. Он ударил ее в грудь, и она упала, опрокинув стул. Я не двинулся с места - лезвие меча было направлено мне в лицо.
-- Чего я не пойму, дорогой брат, - с издевкой сказал Рауд, - так это зачем ты пришел. Все понял, во всем разобрался и пришел.
-- Я пришел ради нее.
-- Да, - согласился он, - это благородно. Совершенно по-дурацки, но благородно. Что ж, приступим, пожалуй. Отец, наверное, совсем меня заждался. Дорогая, мы ведь скрасим наследником его старость, а? Я, во всяком случае, очень постараюсь.
Я не стал ждать нападения. Сабля со свистом вылетела из ножен.
Рауд не спешил. Меч в его руке, казавшийся таким громоздким, словно сам управлял его рукой, отражая частые сабельные удары. Было видно, что Рауд несколько раз придержал клинок, не желая быстро закончить поединок. Он только усмехнулся, когда Марк попытался вырвать меч из его руки, легировав клинок.
-- Да, мой милый, - усмехнулся он, - я знал, что мне далеко до тебя, но чтобы настолько! Скажи, когда устанешь - не хочу тебя излишне утомлять.
Вероника, прыгнув сзади, повисла у него на плечах. Рауд, выругавшись, подался назад, ударив ее спиной о камин. Застонав, Вероника сползла на пол.
Звон разбитого стекла заставил противников взглянуть в окно. Огромный черный ворон с лицом магистра рвался в комнату сквозь осколки стекол.
-- А вот папаша, - почти пропел Рауд, - ему не терпится обнять обретенного сына. Ну, стало быть, пора заканчивать.
Он перешел в атаку и меч замелькал, дробя темноту мгновенными вспышками. Краем глаза Марк увидел, как Вероника, придерживаясь за стену, поднимается на ноги. Он едва успевал уходить от гудящего широкого лезвия, короткими ударами сбивая меч в сторону. Рука стала неметь, тело было словно чужое, двигалось тяжело, а воздух казался разреженным, будто в горах. Рауд финтом заставил его раскрыться. Удар мечом плашмя по плечу бросил Марка на колени.
Рауд увел меч за спину, разгоняя его для последнего удара, и тут Марк увидел, как на пути сверкающего, почти прозрачного лезвия, отведя назад руки и вытянув шею, встала Вероника.
-- Прости, Марк...
Тонкая полоска пересекла ее горло почти над ключицами. Взметнулись в воздух срезанные золотые волосы.
-- Нет! - закричал Марк.
Налившись тяжестью меч потянул руку Рауда вниз, к земле. Он еще смог, продолжая движение, вывести его из-за головы, но больше ничего сделать не успел. Полоса темной стали с пятнами ржавчины врубилась в половицы перед лицом Марка. Напившись крови, меч умер, став обычным куском металла. Рауд замер на мгновение, не в силах понять, что случилось. Марк, стоя на коленях, вытянулся в отчаянном выпаде, вгоняя клинок ему под подбородок. Утяжеленный пером конец сабли пронзил голову Рауда снизу вверх, пробил череп и, ломая кости, вышел наружу. Рауд повалился на бок, выламывая засевшим в половицах мечом куски дерева.
Вероника еще стояла, закрыв глаза, будто прислушиваясь к чему-то. Затем тело девушки мягко опустилось на колени, голова, как срезанный бутон, скользнула с обнаженных плеч. Фонтан крови ударил из перерезанных артерий и опал, будто кто-то перекрыл кран. Марк бросился к обезглавленному телу. Он упал лицом на обрубок шеи, словно пытаясь остановить поток крови. Ему вдруг показалось, что если это удастся, Вероника будет жить... Он глотал ее кровь, давился и снова глотал. Она будет жить! Пусть хоть частички ее сохранятся в нем, и они по-прежнему будут вместе.
Мертвая тяжесть тела в руках привела его в себя. Марк осторожно опустил Веронику на пол. Губы стали скользкими от крови, лицо стянуло подсыхающей корочкой. Шорох за спиной заставил его оглянуться. Возле окна, зажимая рассеченную осколком стекла вену, умирал магистр.
-- Я был не прав, - прохрипел он, - но это мой сын...
Марк не ответил. Он поднял меч и клинок засветился в его руке, как бы предлагая воспользоваться своей силой. Марк выломал из камина несколько кирпичей и укрепил в отверстии рукоять меча.
-- Ты последний в роду, - прошептал магистр.
-- Надеюсь, - ответил Марк.
Распахнув на груди рубашку, он приставил острие чуть ниже соска. Меч налился светом, словно подбадривая его. В сиянии пропали полустертые пятна ржавчины, и только присохшие капли крови Вероники темнели в узком желобе дола. Кровь, подумал Марк, свежая кровь - вот чего не хватало нам в борьбе с затянувшейся немощью. Клинок, сверкающий, будто только что вышел из рук мастера, покалывал грудь, холодил сознание близостью смерти. Стало трудно дышать, словно сталь уже пронзила грудь.
-- Ты пережил нас всех, - сказал Марк и решительно подался вперед.
