– И вы уже продали этот секрет с монопольным правом собственности одной из европейских держав?
– Да, сэр, продал. И как только они заплатят мне деньги, они получат в свое распоряжение такую силу, которой ни одна нация до сего времени не обладала. Даже сейчас вы не в состоянии представить всех возможностей моего изобретения, если оно попадет в умелые руки, то есть в руки, не боящиеся пользоваться оружием, которое они держат. Эти возможности неизмеримы и беспредельны, – злорадная улыбка пробежала по дьявольскому лицу этого человека. – Представьте себе какой-нибудь квартал, например, в Лондоне, где установлены подобные машины. Вообразите эффект такого потока энергии в пределах, легко определяемых по воле оператора. Что ж, – он разразился отвратительным хохотом, – я уже вижу целую долину Темзы начисто выметенной. И ни единого мужчины, ребенка или женщины не осталось бы ото всех кишащих здесь миллионов человеческих существ!
Ужас объял меня при этих словах, но еще более ужаснуло меня воодушевление, с которым они были сказаны. Однако на моего спутника они, по-видимому, оказали совсем иное действие. К моему изумлению, Челленджер расплылся в добродушной улыбке и дружески протянул изобретателю руку.
– Итак, мистер Немор, следует вас поздравить, – заявил он. – Нет сомнения, что вы завладели замечательной собственностью: могучей силой природы и обуздали ее, и теперь человек может использовать ее в своих целях. Весьма, конечно, прискорбно, что применение это неизбежно должно быть разрушительным, но наука не знает различий подобного рода, а лишь следует знанию, куда бы оно ни вело. Помимо принципа, лежащего в основе действия машины, у вас, я полагаю, нет возражений относительно того, чтобы я ознакомился с ее конструкцией?
– Ни в коей мере. Машина всего лишь тело. А вот душой ее, оживляющим ее принципом вы, профессор, разглядывая это тело, завладеть никак не сможете.
– Безусловно. Но даже и ее механизм представляется творением великого мастера, большого, я бы позволил себе заметить, знатока своего дела. – Некоторое время Челленджер расхаживал вокруг машины, трогал и щупал руками отдельные ее части. После чего он вновь поместил свое громоздкое туловище на стул с электроизоляцией.
– Не угодно ли вам совершить еще одну экскурсию в пространство? – удивился изобретатель.
– Позже, пожалуй, позже. Между прочим, тут у вас, – вы, наверное, знаете об этом, – имеется небольшая утечка электричества. Я, сидя здесь, отчетливо ощущаю, как через меня проходит слабый ток.
– Не может этого быть. Стул тщательно изолирован.
– Но уверяю вас, я чувствую контакт с электричеством, – Челленджер спустился с насеста наземь.
Изобретатель поспешил занять его место.
– Я ничего не чувствую, – заявил он.
– А разве нет дрожи внизу позвоночника?
– Нет, сэр, я ничего не чувствую.
Тут последовал резкий щелчок, и Немор исчез. В изумлении я воззрился на Челленджера:
– Силы небесные! Вы трогали машину, профессор!
Он милостиво улыбнулся мне с видом легкого недоумения.
– Вот так так! Вероятно, я нечаянно дотронулся до ручки управления, – сказал он. – Да, вот именно так и происходят несчастные случаи, а все из-за того, что эта модель слишком грубо сделана. Такой рычаг следовало бы снабдить предохранителем.
– Он стоит на цифре три. Эта отметка указывает на дезинтеграцию.
– Да, я это видел, когда опыт проводили над вами.
– Но я был так взволнован, когда он вернул вас назад, что даже не посмотрел, на какой отметке стоит возвращение. А вы заметили?
– Я бы мог заметить, мой юный друг, но я не обременяю свой ум мелкими деталями. Здесь много делений, и мы не знаем их назначения. Мы можем только ухудшить дело, если станем экспериментировать с неведомым. Наверное, лучше оставить все, как есть.
– И вы намерены…
– Безусловно. Так оно лучше. Небезынтересная личность мистера Теодора Немора растворилась в пространстве, его машина теперь бесполезна, а некое иностранное правительство осталось без знания, посредством коего оно могло бы причинить много вреда. Мы с вами неплохо поработали нынешним утром, мой юный друг. Ваша газетенка, несомненно, напечатает теперь занимательный репортаж о необъяснимом и таинственном исчезновении одного латвийского изобретателя как раз во время визита ее собственного специального корреспондента к нему на квартиру. Не скрою, я получил истинное удовольствие от проделанного эксперимента. Такие светлые минуты приходят, чтобы озарить скучную рутину повседневной деятельности необычным светом. Но в жизни, мой юный друг, есть не только удовольствия, но также и обязанности. И сейчас я возвращаюсь к своему итальянцу Мазотти и его нелепым взглядам на развитие личинок тропического термита.
Я оглянулся. Мне почудилось, что легкий маслянистый туман все еще окутывает стул.
– Но все-таки… – начал было я.
– Первой обязанностью законопослушного гражданина является предотвращение убийства, – изрек профессор Челленджер. – Я так и поступил. Довольно, Мелоун, довольно! Тема исчерпана и не стоит обсуждений. Она и так уже слишком надолго отвлекла мои мысли от дел более важных.
