— Не могу. Мама велела присматривать за Сирилом.
— Ну так возьми его с собой.
Эдди поглядела на брата. Сейчас он казался нормальным, но…
Придется глядеть в оба всякий раз, когда они будут, переходить улицу, к тому же ее совсем не радовала перспектива идти три квартала до Карпетти только для того, чтобы крутиться рядом, пока Бобби разглядывает «Байки из склепа», которые мама не разрешала ему читать дома.
— Не-а, — сказала она. — Мы лучше здесь посидим.
Бобби пожал плечами и зашагал по дорожке на улицу. Эдди смотрела ему вслед, пока он не скрылся за поворотом.
— Ты сказал Лесли, что сегодня утром видел клубничную птичку, — сказала она. — Но ведь этого не могло быть.
— А вот и могло! Мне показала Маэрлин. — Сирил разобрал фермерский дом и аккуратно сложил детали в коробку, потом затолкал стоянку дилижансов под качели. — Эта клубничная птичка была не такая, как другие.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, там был такой большой серый дом, будто церковь, а вокруг сплошной песок, и такие крошечные малюсенькие человечки, они стояли на ступеньках, а рядом было еще длинное большое здание с такой большой петлей, торчащей в небо. — Он сделал движение руками, как будто сгребал что-то. — Вчера она показала мне еще одну, там была куча воды, и всюду плавали красные пятна чего-то, а из-под воды торчали дома.
— Еще одна клубничная птичка? Когда это было?
— Вчера. Она еще сказала, что это вроде того места, откуда она пришла, только там совсем нет людей.
Он все выдумал!.. Но Сирил никогда ничего не выдумывал. Он давал вещам странные названия, но никогда не рассказывал ничего такого, что не было правдой.
— Спроси, пусть она сама тебе скажет, — Сирил показал на улицу. — Вот она!
Маэрлин в той же желтой английской блузке, в которой ходила утром, стояла на другой стороне улицы. Эдди удивилась, как это она только сейчас ее заметила.
— Ну, давай, — подбодрил Сирил. — Спроси ее!
Маэрлин подошла к дому.
— Сирил говорит, что вы сегодня утром показывали ему клубничную птичку, — сказала Эдди. — И будто бы это было совсем не похоже на тени от машин. Он говорит, что видел людей, и песок, и большое длинное здание с петлей, а вчера вы показали ему еще одно место и сказали…
— Зачем ты рассказал об этом? — Маэрлин перевела взгляд с Эдди на Сирила.
— Потому что это правда.
Он опустился на четвереньки и пополз к качелям.
— Что вы ему показали? — спросила Эдди.
— Считай, это что-то вроде кинофильмов. Только там не картинки из выдуманных историй, а то, что бы… что будет на самом деле.
— Маэрлин?
Эдди подняла голову. За сетчатой дверью стояла ее мать в белой безрукавке и мешковатых голубых шортах, которые она носила только дома.
— А я думала, вы в библиотеке.
— На сегодня хватит.
— Тогда, может быть… вы могли бы сходить с Аделаидой и Сирилом в парк? Пусть лучше поиграют там, а не сидят перед телевизором. Только к пруду их не подпускайте. — Мама всегда боялась, что они могут подхватить полиомиелит, если будут плавать в парковом пруду.
— Значит, здесь я вам не нужна? — спросила Маэрлин.
— Гэйл и Гэри спят, и я тоже собираюсь вздремнуть. — Миссис Альмстед вытерла лоб рукой. — Для других дел сейчас слишком жарко. Только приведите их к ужину.
— Ну что ж, тогда пойдем в парк, — сказала Маэрлин.
Эдди не хотелось в парк, особенно если нельзя будет поплавать в пруду. К этому времени старшие мальчики наверняка уже займут все качели, горки и шведские стенки, так что девочкам останется только сидеть и смотреть.
Сирил уложил последние детали «Линкольн Логз», сунул коробку под мышку и встал. Он и в парке собирается играть в свой конструктор! Куда бы она ни пошла, ее братик вечно тащится следом и делает что-нибудь такое, из-за чего другие дети смеются над ним. Ее лицо запылало. Внезапно ей захотелось его ударить; она пожелала, чтобы он куда-нибудь делся и больше не возвращался никогда.
— Аделаида, — сказала Маэрлин.
— Я Эдди! — крикнула она.
— Эдди, почему ты так рассердилась?
Сирил широко раскрыл глаза. Ей вдруг стало стыдно за свой гнев.
— В парке нам нечего делать, — буркнула она.
— Ну, может быть, все-таки стоит пойти, — сказала Маэрлин, — и поискать там какое-нибудь стоящее занятие.
Эдди встала и сунула руки в кармашки шортов. Эрастус мягко взобрался по ступеням и свернулся клубочком под качелями. Сирил опустил взгляд на коробку у себя под мышкой, подумал и положил ее на один из плетеных стульев.
— Пойдемте, дети. — Маэрлин повесила свою сумочку на плечо. Сирил ухватил Эдди за левую руку. — Ну же, вперед!
Эдди почувствовала пальцы, крепко вцепившиеся в ее правое запястье. Внезапно оказалось, что они уже на улице; Эдди прибавила шаг, чтобы не отставать от Маэрлин, которая то и дело обеспокоенно поглядывала через плечо.
Они свернули направо, в сторону парка. Мимо них пронесся красный «шевроле» с откидным верхом, за ним зеленый «понтиак»-универсал, и улица опустела. Когда впереди показался маленький мостик, Маэрлин отпустила руку Эдди, покопалась в сумочке и вытащила какой-то плоский серебристый предмет. Знакомый мост словно бы мигнул и пропал. На мгновение Эдди могла различить только далекое светлое пятно в конце темного туннеля. У нее сжалось сердце, а потом они вдруг оказались в парке перед детской площадкой.
— Ну, вот мы и пришли, — сказала Маэрлин.
Но это был не их парк. Гимнастический комплекс оказался покрыт ржавчиной, нескольких перекладин не хватало, а вся конструкция грозила развалиться при первой же попытке забраться на нее. Трава пожухла и пожелтела, в ней проглядывали песчаные проплешины, качели и горка вообще исчезли. Пруда тоже не было, на его месте зияла яма со щебенкой, а на краю парка вместо кирпичного строения торчала лишь пара стен из красноватого камня. На другой стороне улицы не было серого дома с башенкой и большого белого дома с опоясывающей его террасой; там виднелся лишь высокий металлический забор. Они были единственными людьми в парке. Эдди не могла взять в толк, почему вокруг нет других детей.
— Что случилось? — спросила она. — Как вы это сделали?
Воздух тоже был странный — настолько горячий, душный и липкий, что пот уже стекал у нее по волосам, капая на лицо.
— Это не похоже на наш парк!
— Однако это он, — отозвалась Маэрлин.
— Тогда почему…
— Здесь больше никто не живет, — продолжала Маэрлин, — однако парк тот самый.
— Я не понимаю.
— Это такой парк, каким я его знаю… каким я буду его знать… каким он станет.
