– Нет, нет! Что вы! Продолжайте, это очень интересно.
Командир улыбнулся.
– И все же я вас утомил. Вы ведь голодны, не так ли? Можете не отвечать, я и так знаю.
Он был трижды прав: я был голоден как волк.
– Да я вообще-то не прочь…
– Да вы не стесняйтесь, Николай Николаевич! Кухня у нас отменная! Любопытно небось отведать, что едят представители иной цивилизации? Пойдемте в ресторан, заодно осмотрите наш звездолет. Ведь вам как инженеру это наверняка будет интересно.
Дверь бесшумно отворилась, и командир звездолета повел меня по длинным коридорам, чем-то напомнившим мне родной НИИ. Я осознал наконец всю неординарность ситуации, и любопытство взяло верх над всеми остальными чувствами. Новый знакомый водил меня по кораблю, обстоятельно рассказывая об устройстве различных механизмов и приборов. Коридоры, лестницы, лифты, многоместные каюты обслуживающего персонала… Я подметил, что большую часть звездолета занимали помещения для отдыха экипажа. Помимо комфортабельных персональных кают, я увидел просторную библиотеку, кинозал, парк-оранжерею, плавательный бассейн.
– Досугу у нас уделено особое внимание, - сказал командир, читая мои мысли. - А как же иначе?! Ведь мы иногда годами не покидаем звездолет. Почти вся жизнь многих членов экипажа проходит здесь, в космосе. Взять хотя бы меня. Корабль - мой дом.
Я кивал, соглашаясь. И тут одна мысль вдруг пришла мне на ум.
– А как же невесомость? Она здесь совсем не чувствуется.
– Искусственная гравитация, - коротко ответил командир. - Это вы должны знать.
– Да, да, что-то такое слышал, - пробормотал я, хотя не имел понятия, что это за штука.
Мы двинулись дальше по коридору, освещаемому призрачным зеленоватым светом. Звук шагов глушили мягкие пластиковые ковры. Идти было легко и приятно. Пахло фиалками.
Корабль словно вымер.
– А где же люди?
Командир звездолета улыбнулся.
– Сейчас время обеда. Все в ресторане. Кстати, ждут нас.
Через минуту мы вошли в ресторан. В канделябрах горели свечи. Камин отбрасывал слабый свет на дубовые панели, покрывающие стены. На небольших столиках - изящные хрустальные вазы с голубыми розами…
Около двадцати человек, среди которых было и несколько женщин, молча ели. При нашем появлении все встали и склонили головы в вежливом поклоне. Командир обвел зал пристальным взглядом и громко произнес:
– Николай Николаевич Нерусский, первый человек с Земли, которому суждено посетить нашу планету. Прошу любить и жаловать. А это, - обратился он ко мне, обводя рукой зал, - наша команда.
– Они что, понимают по-русски? - удивился я. Командир усмехнулся.
– Они понимают мои мысли, а слова предназначены для вас…
Едва мы уселись, неведомо откуда выпорхнул официант и в мгновение ока уставил стол дымящимися кушаниями. Застучали вилки, экипаж продолжил прерванную трапезу. Никто, казалось, не обращал внимания на гостя с Земли.
– Угощайтесь, Николай Николаевич! Вам понравится. У нас отменные повара. Все из натуральных продуктов. Кстати, по части спиртного никаких запретов…
– А можно? - недоверчиво спросил я, почувствовав потребность промочить горло.
– Отчего же нет!
– А что у вас есть?
– Все! И наши напитки, и ваших, земных, хватает… Коньяк? Водка? А может, рейнвейн?
– Водки, пожалуйста. “Золотое кольцо”…если можно.
Как по мановению волшебной палочки, на столе возникла поллитровка со знакомой этикеткой.
– Московского розлива, - прокомментировал командир.
Обед был неземным и в прямом, и в переносном смысле. Никогда прежде я не ел с таким удовольствием.
– За наше знакомство! - провозгласил он, подняв рюмку с водкой. Я ответил тостом за дружбу всех планет и миров.
– Продолжим нашу беседу, - сказал командир после того, как мы несколько утолили голод. -Теперь вы, уважаемый Николай Николаевич, надеюсь, понимаете, каким образом я отчитал своего бортинженера? Вон он, кстати, сидит. Мне вовсе необязательно было терзать и его, и ваш слух не совсем благозвучными словосочетаниями. Еще по одной? Ваше здоровье!… Понимаете, Николай Николаевич, если вы хотите скрыть свои мысли, стоит лишь заблокировать мозг обычным мысленным приказом - и никто уже не в состоянии будет проникнуть в тайники вашего сознания. Многие так и делают. И правильно. У нас хватает любопытных, получающих удовольствие от копания в.чужих мыслях… Ваше здоровье!…
Откуда-то сверху полились чарующие звуки, и мысли мои сразу приняли иное направление.
– Но, согласитесь… э-э… как вас… - начал было я, но запнулся.
– Какой же я осел! - хлопнул себя по лбу командир. - Я же не представился!… Арнольд Иванович, - привстав, церемонно произнес он. - Ради бога извините, дражайший Николай Николаевич!
– Арнольд Иванович? Гм…
– Это земной аналог моего имени. Мое настоящее имя слишком сложно для вашего языка. Вообще-то у меня несколько имен, для каждой планеты, населенной разумными существами, - свое. Для вас я Арнольд Иванович… Так что вы хотели сказать мне?
– Согласитесь, Арнольд Иванович, человеческий голос может быть так прекрасен. У нас, на Земле, столько великолепных певцов. Они наша радость, наша гордость. А вы молчите, лишаете себя такой прелести! Голос помогает передать тончайшие интонации, оттенки настроения… Вы, рационалисты, ради выгоды забываете о прекрасном. Как красива речь поэта или оратора! Вы упомянули о языковом барьере. Однако и здесь вы правы лишь наполовину. Положим, я не знаю итальянского, но с каким удовольствием слушаю оперы Россини на его родном языке. Ваши слова напомнили мне бытовавшие в начале века рассуждения о том, что с появлением кинематографа отомрет театр, а фотография вытеснит живопись. И все же театр и живопись процветают. И будут существовать вечно. Это искусство, а искусство нужно и тем, кто его создает, и тем, для кого оно создается.
Арнольд Иванович захлопал в ладоши и рассмеялся.
– Браво, Николай Николаевич! Браво! Положили на обе лопатки. Вы правы, тысячу раз правы. Человеческий голос должен жить, в этом я с вами совершенно согласен. Были и у нас перегибы. Кое-кто ратовал за то, чтобы полностью упразднить живую речь как пережиток прошлого. Но восторжествовала точка зрения так называемых умеренных, совпадающая с вашей. Живая речь необходима как один из элементов эстетического воспитания человека. У нас есть и опера, и эстрада, и фольклор. В конце концов у нас поняли: нужно рациональное сочетание обеих форм общения, они должны не исключать, а дополнять друг друга… А вы молодец! - подмигнул Арнольд Иванович, раскрасневшийся от выпитого. - Прямо в точку попали… Еще по одной?…
Время шло. Я чувствовал себя великолепно, и сам не заметил, как закурил. Спохватившись, я хотел было загасить папиросу, но Арнольд Иванович остановил меня:
